Гарольд Хоук - Шаг в неизбежность

В дождливый сезон драконьи головы извергали на деревенскую площадь потоки воды, но сейчас им нашли другое применение: почерневшими от времени зубами они удерживали пылающие факелы. Просмолённая пакля весело трещала, огненный дождь капал на каменные плиты. Вокруг пагоды уже скопились тысячи крохотных костерков, а пасти драконов всё исходили горящей слюной и не собирались останавливаться.

Спецназовцы так и не поняли: зачем жечь факелы днём, но раз в чужой монастырь со своим уставом не ходят, то и они не стали заморачиваться. Может, у местных так принято, обычай такой. Да и какая им разница, они сюда не за тем пришли, чтобы в крестьянских традициях разбираться.

Метрах в двадцати от пагоды возвышался красивый дом. Его крытая черепицей круто изогнутая крыша покоилась на резных колоннах, накрывая собой не только залы дома, но и просторный внутренний двор. Солдаты, не сговариваясь, решили: этот дом принадлежит старосте. Вряд ли у бедного крестьянина хватит денег на строительство такого дворца.

Вся деревня утопала в зелени. Фруктовые деревья, ягодные кустарники стеной росли возле каждого дома, мешая Стивену вести наблюдение. В отличие от него Герхард не испытывал трудностей. С помощью тепловизора он прекрасно видел даже сквозь листву. Белые фигурки людей ходили по тёмно-серой земле, забегали в чёрные провалы дверей, появлялись в тёмных дырах окон, проглядывали светлыми пятнами за серыми громадами растений.

Крестьяне выносили из домов блюда с горами еды, пузатые кувшины с вином и пивом, корзины с фруктами. Они снашивали их к расставленным возле пагоды столам под полотняными навесами, обходя стороной деревянный подиум, где на обтянутом красным шёлком возвышении стояло тростниковое кресло.

«Для старосты», — подумал Стивен, безуспешно выглядывая проводника среди суетливых крестьян.

Закончив сервировать столы, жители выстроились в шеренги и побрели на другой конец деревни. Уходя за дом старосты, они поодиночке исчезали из виду наблюдателей. Через минуту последняя пара скрылась за углом и на улочках не осталось никого, кроме лениво брехающих собак.

Лёжа в кустах, солдаты терпеливо ждали развития событий. Десять минут ничего не происходило, потом они услышали какой-то шум, похожий на тот с каким симфонический оркестр настраивает инструменты перед концертом.

Из-за маленькой кучки столпившихся в конце деревни домиков вывернул невысокий упитанный человек с козлиной бородкой и тонкими свисающими книзу усами. В длинном до пят красном халате с вышитыми золотом драконами и нелепом головном уборе с десятком белых и красных шаров и двумя полутораметровыми цветными перьями. Перья свисали по бокам как усики насекомого и покачивались при каждом шаге, а шары на самом деле оказались колокольчиками, громко звеневшими при малейшем движении.

В метре от него важно вышагивала группа хорошо одетых людей с высокомерными лицами. За ними шли деревенские музыканты. Они отчаянно били в барабаны, натужно дули в длинные трубы, бренчали струнами непонятного вида инструментов.

Позади самопального оркестра плелась толпа местных жителей. Мужчины в одежде как у Чана, с такими же коническими шляпами на головах и в плетёных сандалиях. Женщины в длинных платьях с высокими воротничками и широкими рукавами семенили позади мужчин, негромко постукивая деревянной обувью. Собранные в пучки волосы крест-накрест проткнуты тростниковыми спицами, сильно накрашенные лица наполовину прикрыты бумажными веерами с нарисованными пейзажами.

— Тот впереди, вероятно, староста, — прошептал Герхард, разглядывая необычное шествие, — а эти позади него — «шестёрки».

— Скорей всего, — согласился с ним Джонсон.

По всему видно, жизнь в деревне казалась мёдом только для кучки самодовольной знати. Зато крестьянам жилось несладко. Их чисто выстиранная, штопаная одежда имела далеко не праздничный вид, в отличие от нарядов главенствующей верхушки.

Толпа местных жителей прошла мимо солдат, преодолела ещё несколько домов и, выйдя на выгнувшуюся коленом улочку, направилась к пагоде. Позади всех шли два дюжих молодца. Они волоком тащили по земле сильно избитого человека со связанными за спиной руками.

— Это же Чан! — воскликнул Мэтью, показывая на пленника.

— Не ори, — зашипел Герхард, а Стивен без разговоров заткнул рот пилота ладонью. Даймонт замычал, дёрнул головой, пытаясь освободиться, но спецназовец придавил его сверху локтем.

— Ещё раз вякнешь — придушу, — прошептал он. — Лежи молча и не встревай. Понял? — Мэтью кивнул. Стивен убрал руку, повернулся к Герхарду:

— А староста действительно редкая сволочь, если из-за какой-то коровы так уделал беднягу.

— Угу! — Миллер осторожно приподнялся. — Пойду, посмотрю, что там и как. Оставайся на связи.

Он выскользнул из кустов и, низко пригибаясь, перебежал к ближайшему дому. Стивен видел, как Герхард прижался спиной к стене, сделал несколько глубоких вдохов и выглянул из-за угла.

Церемония по прежнему двигалась к пагоде, никто из крестьян и не думал оборачиваться. Герхард рывком пересёк улицу, завернул за дом и выпал из поля зрения напарника.

Когда Миллер исчез из виду, Стивен сосредоточил внимание на толпе крестьян. К тому времени те уже добрались до площади. Староста отделился от общей массы, поднялся на возвышение, сел в кресло. Подчиняясь его жесту, молодчики вытолкали Чана вперёд, поставили на колени и заковали в грубые деревянные колодки.

Стивена отвлёк шёпот Мэтью:

— Дай и мне посмотреть.

— Поищи у Герхарда в сумке, — не отрывая глаз от бинокля, бросил Джонсон.

Мэтью завозился, забрякал запасными обоймами, загромыхал оружием. Стивен старался не обращать на него внимания. Пилот — что с него возьмёшь? Не привык на земле в разведку ходить. У них там, в космосе, не нужно часами тихариться в засаде. Налетел на неприятеля, пустил пару-тройку ракет и свободен.

Наконец Мэтью затих, наверное, нашёл бинокль. Джонсон облегчённо выдохнул, возня пилота его изрядно достала, и сосредоточился на Герхарде. Тот уже добежал до выступившего на площадь дома и снова попался на глаза напарнику.

Стивен оценил его выбор. К тому времени Цикат занял такое место на небосклоне, что Герхард находился в густой тени и мог видеть всё, сам оставаясь невидимкой.

В отличие от него, Стивен видел только часть площади с помостом, возле которого выстроилась кучка шавок Сяо Ляна. Они стояли в ряд перед корзинами, доверху набитыми отбросами и гнилыми фруктами. На площади что-то произошло, холуи старосты потянулись к корзинам и стали швыряться объедками.

— В чём дело? В кого это они? — спросил Стивен.