Лариса Куролесова - Человек без надежды (СИ)

Изображение парня тоже уплыло на край экрана, освободив место последней голограмме. Это была девушка с простым, но милым широкоскулым лицом, сероглазая шатенка, казавшаяся слегка полноватой, даже несмотря на то, что экран демонстрировал ее лишь до плеч.

— Ульяна Морозова, двадцать два года, проживает в тридцать первом секторе. Родители — Петр и Оксана Морозовы, оба штатные сотрудники Центра репродукции. Получила биологическое образование, сейчас проходит практику в том же Центре. Финансовое положение не слишком блестящее, личных средств практически не имеет. Увлекается игрой на флейте, некоторое время назад была приглашена в качестве участницы в группу «Серебряная камелия». Утверждает, что впервые выступала на сцене как раз в день взрыва — свидетели это подтверждают, раньше в шоу девушка не участвовала. Во время трагедии была за занавесом вместе с Сильвер Фокс, уцелела по той же причине, что и ее подруга. Отделалась синяками, ссадинами и значительным шоком, никаких тяжелых телесных повреждений для организма не получила, отпущена из стационара с условием дважды в неделю посещать или вызывать на дом психолога.

Закончив зачитывание досье, Микаэла снова вернула на экран все три голограммы — Сильвер Фокс, Кароля Стейна и Ульяны Морозовой. Она знала, о чем сейчас думают люди, смотрящие на эти лица. Сама Войцеховская уже прошла через подобные мысли — и не один раз. Мог ли кто‑то из этих ребят — или, быть может, все они — оказаться причастен к изготовлению и приведению в действие взрывного устройства? Им единственным посчастливилось не только выжить, но и остаться почти невредимыми во время трагедии в «ДиЭм». И по интересному стечению обстоятельств они хорошо знакомы и вроде бы занимаются одним и тем же делом…

Сначала «серебряная» блондинка — Фокс. Единственная дочь известного на всем «Одиннадцати» изобретателя, создавшего великолепные «сильверы». Не нуждается в средствах — ее отец оставил достаточное наследство, чтобы еще и правнукам ее осталось. Если бы ей вздумалось притащить в клуб взрывное устройство, она могла бы быть совершенно спокойна: никто и никогда бы не заподозрил ее. Только зачем ей могло понадобиться нечто подобное? Микаэла, пообщавшаяся с Сильвер в больнице и лично убедившаяся в том, что девушка пребывает в состоянии настоящего шока, не была склонна причислять ее к подозреваемым, однако и вычеркивать имя госпожи Фокс из этого списка не имела права.

Осветитель Кароль Стейн. Вроде бы уже несколько лет работавший бессменным «на все руки мастером» в «Серебряной камелии». Прочитав его досье, Войцеховская тут же связалась с командором, чтобы попросить его разрешения не раскрывать часть информации перед Большим Советом. Кройчет, поколебавшись, согласился, что это было бы преждевременно. «Командор, в этом деле мы не должны допустить даже тени каких бы то ни было слухов! Погибли люди, и мы не можем рисковать жизнью невиновного! Лишнее слово — и начнется настоящая охота на ведьм, травля, равной которой никогда не случалось на ковчеге! — Ну что ж, думаю, вы правы, Микаэла… Но постарайтесь проверить его в первую очередь. Если Большой Совет узнает о скрытой части информации, нам с вами обоим предстоит отвечать на неприятные вопросы».

Мысль об общей с командором тайне в другое время была бы настоящей наградой для лидера службы безопасности, но только не в этом деле. Оказалось, что Кароль Стейн в юности не на шутку увлекался химией и даже подумывал связать с ней свою жизнь, но по непонятным причинам отказался от этой мысли. Кроме того, в его досье упоминалось о том, что во время обучения в школе однажды он целенаправленно создал взрывчатое вещество. К счастью, преподаватель успел вовремя предотвратить беду, скандал замяли, а пытливый подросток объяснил свой проступок тем, что ему было интересно, сможет ли он сконструировать нечто подобное…

Разумеется, тогда тринадцатилетний Кароль и не задумывался о том, что когда‑нибудь этот интерес прочно закрепит за ним первое место в списке подозреваемых в деле о взрыве клуба «ДиЭм». Но Микаэла скрыла информацию о его проступке не потому, что прониклась к нему какими‑то особыми чувствами. Нет, она просто понимала, что малейшая утечка — и Кароль Стейн превратится в затравленного зверя, на которого станут охотиться все, кого так или иначе затронула трагедия. Виновен или не виновен — разве неясность вопроса остановит безутешных родственников, потерявших в кошмарном взрыве своих близких? Только дай им повод обвинить кого‑нибудь в произошедшем — и подозреваемый не доживет даже до суда! Микаэла твердо решила, что это дело не должно унести больше ни одной жизни. Она обязательно разберется и найдет истинного виновника или виновников, но до того никому не позволит вмешиваться в ход расследования! Если Кароль Стейн действительно сделал то, в чем она имеет полное право его заподозрить, он должен будет ответить перед законом «Одиннадцати», службой безопасности и командором Кройчетом, а не перед озверевшей от ярости толпой, готовой разорвать его на куски.

Впрочем, Микаэла пока не склонялась к мысли о том, что парень действительно мог быть каким‑то образом причастен к взрыву. Если бы он пронес бомбу в «ДиЭм», то, наверное, позаботился бы о том, чтобы оказаться от нее намного дальше, чем в соседней комнате. Ну, например, во время перерыва сбегал бы на улицу подышать свежим воздухом. Однако он оставался в непосредственной близости от смертельной опасности. Ну а если парень ухитрился все так идеально рассчитать, что ничего не боялся, то он просто проклятый гений, этот Кароль Стейн!

И третья героиня доклада — Ульяна Морозова. Пострадала вообще меньше всех в клубе — у нее и на руках нет ожогов, и на голову ей не упала тяжелая деталь аппаратуры (медики подтвердили, что у Стейна действительно нешуточное сотрясение мозга). Девушка получила несколько ушибов, но ничего экстремального: врач, осматривавший Морозову, заверил Микаэлу, что пара синяков и шишек — не стоящая упоминания мелочь в сравнении с тем, что вообще произошло в клубе. Правда, Ульяна, конечно, была в шоке, и ей требовалась серьезная психологическая помощь. В больнице с ней поговорить не удалось — она все время плакала и не могла остановиться, даже несмотря на лекарства, вколотые ей докторами. Что и неудивительно: когда смерть, постояв у тебя за спиной, в последний момент задумчиво поворачивается и уходит, потом человек некоторое время чувствует себя неуютно. Микаэла прекрасно помнила это неприятное ощущение.

Морозова с детства увлекалась флейтой, брала профессиональные уроки и выступала в юношеском ансамбле, но всего несколько раз. Преподаватель музыки, работавший с девушкой, утверждал, что она почти болезненно застенчива. Он признался осторожно расспросившим его сотрудникам службы безопасности, что Ульяна была действительно перспективным музыкантом, однако так боялась сцены, что страшно зажималась при выступлениях, а однажды даже убежала, не закончив пьесы. Учитель надеялся, что когда‑нибудь его ученица преодолеет свою застенчивость и вернется к концертной деятельности.