Нэл Ник - Путь на Землю (СИ)

Единственное, что осталось при нём — разум. Смит в очередной раз отбросил прочь отчаяние и заставил себя сосредоточиться. Здание невелико, подвал вряд ли больше. Если продолжать путь, рано или поздно наткнёшься на реальность. Времени мало, ещё меньше шансов на успех, но оставаясь на месте, проиграешь наверняка. Вперёд. В легендах говорилось, что когда рядом с вампиром станет живой человек, все миражи рассыплются в прах. Может быть, легенды иногда правдивы?

Всего два или три шага и Смит наткнулся на стену. Он вцепился пальцами в камень, едва не прижался к нему щекой. Реальная шершавая чуть влажная поверхность, и Смит, быстро, пошёл вдоль неё, торопливо скользя ладонью по облицовке. Пальцы провалились в пустоту, зацепили металлический прут. Прутья. Их много. Решётка. Тьма перед глазами поредела, и за железной паутиной Смит увидел Лоэ.

Человек неловко лежал на грязном полу и напоминал брошенную помятую куклу, театральный реквизит. Охваченный жалостью, утратив осторожность, Смит сомкнул пальцы на прутьях. Жалобно завизжал разрываемый металл, вампир шагнул в камеру, потянулся к Лорану, но тут сильнейшим образом закружилась голова, вампир потерял равновесие, Лоэ исчез из поля зрения, и ловушка замкнулась.

Со всех сторон: сверху, снизу и с боков — вампира окружила сила, противостоять которой, он был не властен. Смит попытался сдвинуться с места — сила отбросила. И вот тогда он почувствовал настоящий страх.

— Вот мы и встретились опять, — услышал вампир знакомый, отвратительно ласковый голос.

Бердет выступил из темноты. Вероятно, он был настоящим, но выглядел монстром. Смит постарался в очередной раз взять себя в руки. Надо искать выход, а не слушать бредни сумасшедшего адепта. Смит сосредоточился, сделал осторожное движение, пытаясь противопоставить силе врагов собственную. Враждебную сферу почти удалось прорвать, но Бердет, немного утратив ласковую самоуверенность, выхватил и поднял высоко над головой крестообразный серебряный кинжал.

Боль пронзила с головы до пят. Смит утратил равновесие, и каменные плиты пола встретили жёстким ударом. Задыхаясь, вампир посмотрел на роковой предмет. Клинок извилистый и острый, а рукоять сплошь покрывают чёрные изломанные узоры. Смит прикрыл глаза и отвернулся. Нежное сияние серебра — взгляд смерти. Всё потеряно. Или нет? Что если попробовать потянуть время, завязать разговор. Те, прежние адепты были молчаливы, а эти любят болтать языком. Нужно драться до конца, до последней надежды, до безнадёжности. Смит сказал:

— Браво! Ты выиграл. Перевес на твоей стороне, и ты меня получишь, но отпусти человека, какая теперь в нём корысть?

Бердет засмеялся радостно и легко.

— Разве нужно объяснять? Благо происходит из очищения от греха. Запятнавший себя служением злу обретает свет через искупление вины. Душу надлежит очистить, прежде чем выпустить её на волю.

— Нет! — воскликнул Смит. — Ты задумал слишком большую мерзость! Так не бывает! Нельзя настолько погрузиться в безумие. Ты тоже человек, и обладаешь душой, если это вообще случается.

— Ты ослеплён злом! — высокомерно ответил адепт. — Из-за этого лишён способности увидеть величие дела, совершаемого здесь.

— Если то, что вытворяет ваша секта — добро, я безоговорочно предпочитаю ад, — ответил Смит.

— Ты напрасно упорствуешь. Неизбежное возмездие совершится.

— Мне всё равно, адепт. Ты безумен, и говорить с тобой скучно. Убей собственной рукой, если в тебе достанет мужества.

Любуясь светом серебра, Бердет улыбнулся.

— Я с величайшим наслаждением совершил бы обряд, но смиренно уступлю честь тому, кто более моего нуждается в покаянии.

Он посмотрел на бесчувственного Лоэ не как на живого человека, а как на абстрактную идею, и охваченный яростью вампир рванулся, пытаясь ослабить оковы злых сил. Мучительная тяжесть снова прижала к камню, он застонал, и когти прочертили плиту, оставив на ней глубокие борозды. Лицо Бердета исказил на мгновение неосознанный ужас.

Вампир затих, отдыхая, вслушался в тишину подземелья, прикрыл глаза. Адепт кажется крутым и продвинутым, но он всего лишь человек, и на дне его души жив унаследованный от предков страх перед тёмными силами. Нужно напугать его. Когда он отступит хоть на шаг или опустит клинок, у вампира появится шанс. Летняя ночь коротка, и времени осталось мало. Вырываться предстоит сейчас, или они с Лоэ погибнут. Смит распластался на полу, почти не дыша, лишь иногда пальцы конвульсивно вздрагивали, и когти скребли камень. Бороздки от них теперь были едва заметны. Закрыв глаза, Смит слушал. Громко, сильно и часто билось сердце Бердета, а у Лоэ стучало совсем тихо. Лоран увяз в наркотическом сне, недоступный настоящему. Смиту показалось, что личность его друга утрачена навсегда. Может быть, следует пожелать этого, потому что самое страшное обоим ещё предстоит.

Бердет начал успокаиваться, дыхание его выровнялось, ослабло мышечное напряжение, раритет слегка сместился с оси атаки. Смит понял, что Бердет плохо знает, как правильно держать кинжал или допустил небрежность от присущей сектантам самоуверенности. Надо отвлечь его внимание, заставить сделать ошибку, тогда появится возможность действовать.

— Господь рассудит, допустимо ли спасение для тебя, — с привычным апломбом говорил Бердет, — но смирением ты можешь проложить дорогу к нему. Начни с покорности…

— Закончишь склепом, — продолжил его мысль вампир. — Ты думаешь, что я могу быть спасен?

Правдивый по натуре, Смит с трудом заставил себя выговорить явную ложь, но Бердет жадно схватил наживку.

— Да! Милосердию Творца нет предела. Ты должен раскаяться и молить о прощении.

— И грехи спишутся со счёта? А зачем?

Как и следовало ожидать, вопрос поставил Бердета в тупик. Подобно всем фанатикам, он быстро ездил только по накатанным рельсам. Кинжал ещё чуть сместился. Смит продолжал:

— Разве правильно простить меня, воплощение зла, и обойти этой милостью кого-то другого, лишь потому, что он опоздал или поленился попросить?

— Что ты хочешь сказать? — справившись с замешательством, спросил Бердет.

— Я хочу сказать, что собственная судьба имеет для меня меньшее значение, чем судьба друга. Ради его спасения я готов отдать не только деньги, а это солидный приз, но и душу, к торговле которой ты призываешь.

— Торговле?!

— Перестань спорить о терминах. Зачем нам лишняя суета? Хочешь, я сделаю тебя вампиром? Ты обретёшь вечную молодость и бессмертие, поднимешься выше людей, и тебя перестанет терзать измученный запретным желанием разум. В одночасье ты проникнешься покоем, недоступным смертному, забудешь о страстях, вступающих в противоречие с глубинной натурой, и узнаешь, наконец, что такое подлинная власть. Разве ты не хочешь этого? Разве не этого хотят все?