Владимир Васильев - Шуруп

– Понятно, – протянул Заварзин. – Номер один по идее должен сдохнуть, номер четыре выжить, а чего станется со вторым и третьим – как раз и будем поглядеть.

– Бинго, майор! – Терентьев отпустил коллег, отстранился и повысил голос: – Ну, чего там, Джексон? Будет нам борт или нет?

– Борт готов, – референт показался в люке аппаратной. – Стоит под парами. «Печора», но не та, что вы заказывали, другая – ноль-два тридцать два, уж извините.

– Ладно, потянет.

– «Бобик» выехал, – заботливо добавил Джексон. – Вам же эти железяки грузить, я правильно понял?

– Правильно, за «бобик» – отдельное спасибо, майор!

Когда окружающие вели себя корректно, Терентьев всегда был напоказ вежлив и доброжелателен – Виталий давно отметил это.

– Пока мы тут грузиться будем да до старта доедем, пусть взлетает и сделает пару заходов над объектом по разным азимутам. Высота не ниже трёхсот! Это важно, не ниже трёхсот! А потом пусть нас подбирает.

– Понял, передаю, – кивнул Джексон и исчез в глубине аппаратной.

– Ну, – Терентьев хлопнул ладонями и азартно потёр их одна о другую, – где там «бобик»? Не видно?

– А обед? – тоскливо вопросил один из двоих бойцов, назначенных грузчиками. – Обед как же?

– Обед? – Терентьев перестал улыбаться, взглянул на часы и пару секунд поразмыслил. – А на обед по дороге заедем! Прямо на «бобике»! Фигли бы и нет?

Бойцы моментально повеселели: война войной, а кормёжка по распорядку! Старый солдатский принцип, проверенный временем, а значит глубоко верный.

Виталий, во всяком случае, ничуть не возражал, хотя охотничий азарт его тоже захлестнул, не без этого.

Подождёт база полчасика, никуда не денется.

«Бобик» подъехал минут через семь-восемь.

Виталий стоял на самом краю взлётно-посадочной площадки и смотрел в видеоусилитель наружу, за почти невидимый купол силовой защиты. На возвышение, под которым пряталась чужая база.

Отсюда возвышение напоминало не колесо, а скорее монету, огромную монету, неведомо кем заброшенную в лорейские степи да так и застрявшую в травах. Верхняя грань её на первый взгляд являла идеальный перпендикуляр направлению действия силы тяжести. Иными словами, пузырёк в древнем плотничьем уровне на этой поверхности всегда оставался бы в пределах верхней отметины, как сам уровень ни расположи.

«А ведь за многие годы идеальная плоскость не могла не нарушиться, как хорошо изначально ни строй, – рассеянно подумал Виталий. – Значит, кто-то или что-то следит за базой, за окрестностями и если что-либо меняется – исправляет».

Подошёл Терентьев – по приезде он сразу же отправился толковать с дежурной сменой в наспех собранную диспетчерскую башенку, а теперь вернулся.

– Наблюдаешь? – спросил он, мельком глянув на экран стажёрского планшета.

– Ага.

– Погляди лучше поток с избранным. Самый последний ролик.

– А что там?

– Погляди, погляди, интересно, что скажешь.

Виталий послушно соскочил с потока, транслирующего картинку в реальном времени, и вывел список записей. Последний ролик был небольшим – это всё, что можно было понять по оглавлению и имени.

Запись оказалась любопытной: какой-то местный котяра, комплекцией и статурой живо напоминающий велосипед, погнал одну из газелей-косуль от ближайшего стада прямёхонько на возвышение над чужой базой. Виталий напрягся, стараясь ничего не упустить, на мгновение забыв, что запись легко можно прокрутить повторно.

К его величайшему удивлению ничего особенного не произошло: в центре возвышения не возникло колеблющееся марево, газель-косуля и не подумала исчезать в характерной вспышке, напротив – благополучно вскочила на метровую высоту и понеслась дальше, в центр «монеты». Котяра за ней. Метре примерно на пятидесятом-шестидесятом котяра жертву подсек, уронил, навалился и загрыз. А потом, вцепившись зубами ей в горло, поволок прочь. Не туда, где вместе с добычей только что запрыгнул на возвышение, а чуть в сторону, но тоже к ближнему краю. Стащил с края вниз и преспокойно поволок дальше – видимо, искать укромный уголок для обеда.

– Вот так вот, – пробормотал Виталий. – Животных оно, стало быть, не трогает.

– Получается, так. Я поспрошал ребят с наблюдения и диспетчеров – никто не видел, чтобы над базой паслась или просто слонялась какая-либо живность. Только вот в такие моменты, видимо, она и оказывается на пятаке. Но потом спешит покинуть это место. Эх, биологов нет, было бы интересно, что бы они сказали на этот счёт…

– Неужели на Лорее нет биологов? – с сомнением протянул Виталий.

– Почему нет? Есть, конечно, – Терентьев вздохнул. – Но к операции их пока не привлекли, а зря. Скоро привлекут. Только нам ждать, понятное дело, не с руки.

– Когда полетим? – справился Виталий осторожно.

– Мы с тобой никуда не полетим, – буднично сообщил мастер. – Во-первых, нам запретили туда соваться лично. Дорожат, понимаешь ли…

– Запретили? – удивился Виталий. – А кто говорил, что полезем туда мы, потому что больше некому?

– Я говорил, – Терентьев вздохнул. – Но это ещё до запрета было. Запрет пришёл, когда мы обедали, меньше часа назад. Впрочем, и без запрета мы не полетели бы. Не наше это дело, автономы высеивать, тут и заварзинский сержант справится с бойцами. Наше дело – наблюдать и делать выводы.

– Понятно, – кивнул Виталий с некоторым разочарованием. Всё-таки непосредственный штурм чужой базы представлялся ему делом интересным и увлекательным, даже невзирая на очевидную небезопасность подобного мероприятия. Но за последнее время Виталий проникся такой всепоглощающей верой в знания и опыт своего начальника, что сомнений в успешном исходе любой операции попросту не допускал.

– Ага, вон и связисты, – заметил Терентьев. – Значит, будет у нас приоритетный видеоканал. С комфортом станем глядеть, на большом экране, у Заварзина в аппаратной. Хорошо. А вон и борт, отличненько!

С северо-востока к площадке действительно быстро снижался корабль. Пока было не рассмотреть – обещанная «Печора» это или ещё кто, но привычка верить словам мастера у Виталия успела выработаться.

Через несколько минут корабль сел – это действительно была «Печора», бортовой номер ноль два-тридцать два, а управлял ею не кто иной, как лейтенант Ройс, большой любитель поспорить с шурупами. В кресле второго пилота сидел один из его приятелей, Виталий помнил его по столовой, но как зовут – не знал.

Терентьев как ни в чём не бывало деловито обратился к Ройсу:

– Сколько заходов над целью сделали, командир?

Ройс выглядел мрачновато, но ответить всё-таки соизволил:

– Шесть. Три на высоте семьсот, три на четыреста. Ниже спускаться запретили, да и отозвали нас под погрузку.