Елена Силкина - Хан Файр

Тайрианка насторожилась. Хан не смог бы объяснить, каким образом он это почувствовал: она не шевельнулась и не издала ни звука.

— Напрасно они это делали, — ровно сказала Хэгши. — Такое воздействие недопустимо, кроме самых необходимых случаев.

— Необходимый случай как раз и был, — виновато проговорил Хан. — К тому же я очень просил.

— Вы заснете и так, — мягко произнесла Хэгши. — Ведь беспокоиться больше не о чем, все хорошо. Вы здесь, скоро операция, а потом — нормальная, совершенно полноценная жизнь.

Она не утешала и тем более не внушала, просто перечислила факты.

— Да, — сказал Хан. Он не нашелся, что возразить.

— Илэ-оо.

— Илэ-оо.

Хэгши смотрела, как он вошел в свою комнату, и дверь за ним закрылась.

Похоже на то, что у него давняя привычка к пси-воздействию.

Хан бегом добрался до кровати и в раздражении нырнул под одеяло. Засну, как же! Что я, себя не знаю?

Он обиделся на Хэгши за ее отказ, а потом рассвирепел на себя за свое негодование. Она знает, что лучше всего, а ты дурак и скотина. Если смеешь на нее злиться.

Он заснул, как ни странно, быстро.

Открыв глаза около полудня следующего дня, он вспомнил все, что было вчера. Я — Хан Файр, и я — на другой планете, и скоро буду полностью сам собой.

Хан, улыбаясь, спрыгнул с кровати, быстро оделся, привел себя в порядок и выбежал из комнаты. Теперь — к Хэгши Керайдин в кабинет, спросить, что делать дальше.

— Прежде всего, поесть, — улыбнулась Хэгши. — Так же, как и мне.

Она показала, как набрать на пульте заказ, достать контейнер из люка и разобраться с его содержимым. Хан старательно изучал все это и очень много смеялся над своими оплошностями. На вопрос, почему выбрал только знакомые блюда, ответил:

— Все равно вкуса не разберу, так что пробовать новое — потом.

После завтрака Хэгши сказала:

— Клоны я уже запрограммировала, поэтому сейчас мы можем поехать на экскурсию по Ириолису.

Хан вдруг помрачнел.

— Экскурсию придется отложить. Во время поездки неизбежны встречи, знакомства. Пусть меня узнают в моем настоящем виде, я не хочу показываться кому-либо до операции.

— Фонарь мобиля можно не открывать и поляризовать.

— А-а.

Хан смотрел на гравимобиль, зависший в полуметре над плитами дорожки, сверкающий на солнце, приземистый и обтекаемый, стремительных очертаний, похожий на гоночный автомобиль, только без колес. А прозрачный полусферический колпак, прикрывающий салон с четырьмя сидениями и пультом управления — как у машин из фантастических фильмов.

Надо же, так торопился, что не разглядел толком, на чем и примчался сюда из космопорта.

Хан смотрел на гравимобиль, а Хэгши смотрела на Хана. Волосы, в помещении казавшиеся черными, на солнце стали темно-коричневыми, яркого, насыщенного цвета, точь-в-точь как замша его куртки, но живые, сияющие, теплые, притягивающие пальцы — коснуться, провести медленно и нежно, ощутить эти тепло и шелковистость.

Хэгши стремительно подошла к мобилю, рывком отодвинула сегмент фонаря, села за пульт, подождала, пока Хан заберется на сиденье рядом с ней, положила руку на панель с клавиатурой, и машина плавно пошла вверх, а потом зависла на небольшой высоте и стала поворачиваться вокруг своей оси — Хэгши давала Хану возможность осмотреть окрестности.

Он попросил открыть кабину, пока вокруг никого нет. Хэгши тронула клавиши, и прозрачная полусфера разделилась на сегменты, которые убрались в стенки мобиля. Хан осторожно перегнулся через борт, глядя вниз и по сторонам — склоненного лица не видно, ярко озаренные солнцем волосы развевает слабый ветер, и все окружающее поворачивается вокруг него, словно он стал центром мира.

Когда он выпрямился, Хэгши вернула полусферу обратно, направила мобиль к эстакаде и аккуратно встроила его в поток таких же машин, несущийся через город.

Хан прижался лбом к прозрачному пластику и смотрел молча и жадно, забыв про саму возможность задавать вопросы.

Город огромных, просторно стоящих зданий с фантастическим разнообразием архитектурных форм и расцветок, город многоярусных, расположенных на головокружительной высоте эстакад, город, полный солнечного света, ветра и зелени, город с сетью наземных дорог, полотно которых — из пестрой мозаики, цветного камня, металла, пластика, зеркального материала и даже прозрачного, а под ним — тоже улицы и площади, ярусы которых уходят на такую глубину, что даже смотреть страшно.

И город людей. Точнее, сапиенсов, поскольку многие из них происходят не от обезьян, а от других существ — рептилий, амфибий, птероидных, рукокрылых, сумчатых, кошачьих и прочих, не имеющих аналогов в земной фауне. На корабле Хан просматривал каталог цивилизаций, а здесь увидел воочию представителей некоторых из них.

Но через два часа волнение, вызванное новизной увиденного, улеглось, Хан почувствовал непреодолимую усталость, откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и больше уже ни на что не смотрел.

Хэгши повернула мобиль назад.

— Как бы опять не заснуть в кресле. Плохо, совсем расклеился, — Хан вздохнул, пристраивая голову удобнее на спинке сиденья.

— Наоборот, хорошо. Это значит, что вы выходите из стрессового состояния.

Сейчас мы приедем обратно, и вы немедленно отправитесь отдыхать. Клоны будут расти три недели, за это время необходимое обследование можно провести не один раз.

Хан чувствовал себя таким разбитым, что позволил Хэгши помочь ему выбраться из мобиля и дойти до комнаты.

Он спал семьдесят семь часов подряд, отказываясь просыпаться даже хотя бы раз в сутки, чтобы выпить стакан «соуса» и навестить «удобства» за переборкой.

Днем на четвертые сутки Хэгши из кабинета услышала, как он проснулся.

Всплеск изумленной радости. Затем прыжок с ложа и маленький шторм по всей комнате — торопливое одевание, причесывание, и т. д. Шаги в коридоре, высвистываемая смешливая мелодия. И наконец встал в дверном проеме, рассеянно оглядывая кабинет и улыбаясь:

— Илэ-оо.

Голос утратил нервную резкость, стал низким и чистым. Пожалуй, не только такой подбородок больше подходит для юноши.

— Илэ, Хан, входите.

И он вошел, и торопливо заказал завтрак, и быстро проглотил его, чтобы скорее начать подготовительное обследование…

Он послушно переходил от аппарата к аппарату, точнее, перебирался из одного в другой, не задавая вопросов, не интересуясь всей этой техникой, только возле первого комплекса задержался, оглядел его и улыбнулся, потому что ничего в нем не понял.

— Хан, расскажите о себе.

— О себе? — Хан улыбнулся с оттенком неловкости. — Мне двадцать семь, родился в 1961 г. на Земле в… А-а, понял. Как я дошел до жизни такой, да?