Владислава Груэ - Время России

«Тринадцатого» не существует, строго напомнил он сам себе по дороге к каюте. «Тринадцатого» — не существует! Надеяться следует только на отчаянных десантников майора Быкова. На техников генерала Кожевникова — тоже можно, как и на самого генерала, хотя они чужие. Но они представляют себе служение России именно в виде войны против европейцев, а бунтовщики им эту войну предлагают в форме, избавленной от коррупции, продажности и предательств. На летные экипажи, вышедшие из страшного боя со Штерном, можно надеяться больше, чем на себя. На контрразведчика Михеева можно надеяться безоговорочно. На гордую птичку, пилота высшего класса, профессиональную разведчицу Лючию Овехуна можно и следует надеяться, потому что… потому что, вот почему. А «тринадцатого» не существует.

Она ждала его у входа в каюту. Строгая синяя форма, золотые лейтенантские погоны, черные кудри из-под пилотки. Туфельки на высоком каблуке. Лючия смотрела на него с непонятной надеждой и молчала, как будто не знала, с чего начать. Узкие ладони девушки нервно крутили пульт тактической карты. Понятно. Госпожа лейтенант пришла донести видение разведкой предстоящей операции.

Резко кольнуло сердце. Он поморщился и кивком предложил пройти внутрь. В лице девушки что-то дрогнуло, но она согласно опустила ресницы.

— О-ля-ля… — озадаченно сказала Клаудия, появившись из каюты. — А бедненькая фройнляйн горнична тоже тут ждать, уже в постель! Я совсем не в своя время, не в свой очередь? Меня убивать больно или арестувать навсегда?

Между девушками мгновенно возникло напряжение, еще чуть-чуть, и заискрился бы воздух. Офицер отстраненно отметил, насколько же они разные. Лючия — как острый клинок, как мгновенный блеск лазера. А Клаудия — мягкая, гибкая игрушка, улыбчивая девочка. И кто опасней — тот еще вопрос…

— Garde-lui, iha de puta, — вдруг сказала Лючия.

— Si, hermana, — серьезно ответила Клаудия. — У твоего императора слабое сердце, или не видишь? Не приходи больше. Или приходи навсегда. Но второе противно твоей натуре, верно?

— У меня сильное сердце! — твердо сказал офицер.

Лючия виновато глянула на него, резко развернулась и ушла.

— И что это было? — пробормотал офицер.

— Ето… ето быль жизнь, господин эмперёр, — вздохнула Клаудия и подтолкнула его к дверям. — Я в етом… не врачуха, вот. Я — вино принесть, смеяться звонко, постель стелить, еще шахмат играть как никто…

Но она оказалась врачом, и неплохим. Деловито порылась в аварийном наборе, он и не знал даже, что такой имеется в каюте, растворила в бокале воды шипучую гадость, добавила туда пару капель однозначно ядовитого вида, силой влила смесь в глотку — и полегчало. Только пол повело вбок, как при скачке гравитации. Удивительно, что удалось сесть в кресло, а не мимо.

— Дурачок! — возмутилась девушка. — Что творишь? Умрешь — меня господин комендант разорвет! Твоя госпожа пилот… в космос меня выкинет! Голой!

— Не буду, — согласился он непослушными губами. — Ты… не беспокойся. Я просто устал… немного.

Клаудия странно скривилась, всплеснула руками и потащила его в постель. Это оказалось неожиданно приятным, когда вокруг хлопочет симпатичная девушка. Если б она его не раздевала, было б вообще хорошо. Он же не больной, в самом-то деле, может и сам раздеться… попозже.

— Маленький мальчик что делает на война? — взялась она выговаривать ему. — Слабое сердце, нерв — никакой! Для нежный мальчик есть сервис-групп, есть агроимперия космофлота — очень хороший мест агроимперия для нежный мальчик! Ты не убийца, маленький эмперёр! Ты — цветы растить, кормить рыбок! Или ошибнулась глупенькая фройнляйн?

— Я не убийца, — покорно согласился он.

Непонятно, чего намешала ему шустрая горничная, но он чувствовал расслабленность и непривычную безмятежность. И еще ему хотелось говорить, как будто попал под удар допросной химии.

— Ах вот ето как! — совсем рассердилась Клаудия. — Понимать, что не убийца, и что творить? Стрелок-истребляльщик, есчо бунтовщик немалый — ето как так совмесчается?

— Клаудия! — невольно улыбнулся он. — Не издевайся над языком!

— Не издевайтесь над малоумненький девочка! — сердито огрызнулась она. — Флот не место для добрячок! Что вы тут делать, сами понимать?

— А ты? — полюбопытствовал офицер.

— А я выслуживаю элит-пансион! — гордо сообщила она. — Служба в «Локи» — год за три, вилла в агроимперии, безлимит на карте пан-эро… ай!

Девушка взмахнула руками и неловко шлепнулась к нему на кровать.

Офицер поморщился и дотянулся до шлема:

— Пилотажная смена, что у вас?

— Ничего, — донесся ленивый голос пилота. — А у вас?

— А у меня Клаудия по кровати летает! — сердито сообщил офицер.

— А… ну да. Да пусть летает. Коррекция курса, и внутреннюю гравитационную установку переключили на экспериментальный режим, ну и совпало. Не нравится, как летает, выгони. Лючия летает лучше, она пилот. Кэп, твоих поправок только на одну коррекцию! Чтоб с начала первой вахты явился в пост и посмотрел, куда и чего дальше, понял?

— Понял, — прошептал офицер и прикрыл глаза.

По закрытым векам тут же медленно закружились силовые линии глубокого космоса и замерцали искорки приводных маяков. Космос все явственней пел для него свою песню. Так скоро можно и от устройства Буревого отказаться, того самого, которого не существует даже теоретически…

— … Так что ищет на война мой эмперёр? — прорвался к нему любопытный голос Клаудии.

— Мир ищу, Клаудия, — пробормотал он. — Я хочу остановить войну. А снаружи космофлота это сделать невозможно, только изнутри.

— Лишать себя работа, выслуга, пансион? — поразилась девушка. — Почему?

— Потому что русские войну не любят. Мы очень мирный народ, Клаудия. Космос и без войны забирает слишком много жизней, ему надо противостоять сообща…

— Это русские — мирные? А кто на Земле захватил полмира? У вас конфликты по всей границе! Вот великая Дойчлянд — мирная! У моей родины конфликтов нет!

— Ваша великая Дойчлянд — всего с пару наших областей, — улыбнулся офицер. — Увеличьте территорию до нашей, и получите те же конфликты по всей границе. По границам европейской империи войн тоже хватает.

— Не надо мерить мою родину вашими областями! Это оскорбительно! Это унижает великая Дойчлянд!

Офицер дотянулся и погладил сердитую девушку по голове.

— Мы действительно хотим мира, — прошептал он. — Не мешай нам, Клаудия. Ну ты же умная. Мне будет больно, если тебя убьют. Получится, не могу уберечь даже тех, кого люблю. Останься живой…

— Любовь — пфех! — пренебрежительно отозвалась Клаудия. — Нету! Секс есть, любовь нет. Вот, я приходить ночь, вся загадочна, ароматна, еще гибка и послушна. Ты приятно, я приятно. А любовь — нет.