Иван Граборов - Гончая свора

– Я не был об этом осведомлён.

– Разумеется были, адепт Валлур. – насмешливый тон одного из самых уважаемых учёных в обозримом поле исследованных миров, не вызывает раздражения, ведь то слышался не гутарский гогот отчуждённых от Малвергесиума, но голос существа с высоким уровнем интеллектуальных сил.

– И всё же, – не отрицает Валлур, – почему?

– Отчасти из-за идей, которые начали посещать меня в последние дни работы, отчасти потому что скажи я Монн и эти фанатики из секты регреццистов, прознав, не оставят меня в покое, пока не исполосуют диссипационными излучателями, крича "Да направят нас столпы Эрткула!" или схожую ахинею из этого их псевдоучения о пяти избранных столпах, которые сам же Эрткул понимал как тезисы. – он задорно похлопал правой рукой о включенную перчатку.

У любого другого бы кисть сварилась от непреднамеренного нервного импульса, но только не у Зумтиада, которому было не занимать потрясающего везения, равно как и странной, для знающего его статуса, аляповатости. Страшноватая шутка удалась, и Валлур несколько растерял серьёзность бравого солдата, расслабившись в стойке.

– Если вы не против, может пройдёмся до форбуш-камер? – приметил располагающий момент Зумтиад.

– Ведите.

Они сделали пару шагов налево по проходу, но подумав хорошенько, Валлур обернулся и приказал своим подопечным оставаться у внешней ограды. Далее они шли совершенно одни.

Вокруг мелькали потоки плазменной подсветки, ящики кубической спрессовки и отчёты рабочих, записанные прямо на участках проводимых работ. Пахло не то гарью с инжекторов, не то загрязнённой вентиляцией.

У самых форбуш-камер остановились: Зумтиад не привык так далеко ходить, да и в таком возрасте, пускай Малвергесиум ему и разрешил использование имплантов на исключительных правах, требовалось время на передышку.

– Сам факт данной находки, адепт Валлур, не столь знаменателен, сколь знаменательна закономерность. – начал он, поправляя силу натяжения на своём гибридном позвоночнике.

– Выходит, наиболее развитые цивилизации начинают своё шествие именно так? Талнирид как-то повлиял в прошлом на наш…

– Что вы, что вы, нет! – закашлялся учёный от попытки рассмеяться. – Конечно же нет, к тому не найдено объективных причин. Мы, имея ввиду братию знающих зилдраанцев, не располагаем теми возможностями, суммами и числом, каким располагает любая наша полувоенная организация, – похлопал учёный по нагруднику Валлура, ещё не испещрённому знаками, да засечками. – а поэтому для нас доступны в изучении лишь те миры, что не поскупятся на щедрое финансирование: Тал`Окад да Содружество. Всё! С другими попросту ничего не выйдет. Обычная перевозка оборудования с места на место сожрёт большую часть средств.

– Но вы ведь закономерность подразумеваете?

– Её, её. – закивал учёный.

– Не понимаю. – расписался в бессилии Валлур, скрещивая руки за спиной.

– Знаете, почему я всё же позвал адептов? – выдал Зумтиад подойдя к форбуш-камере.

Валлур молча взирал на него из под толстого слоя светопоглощающего керамического стекла ожидая готовый ответ к явно риторическому вопросу.

– Вы не отличаетесь разговорчивостью и вообще не склонны разбалтывать серьёзные вещи, тем более, если о том вас предварительно просят.

– Значит отличаемся умом. – не удержался он и передразнил знающего в его манере.

– Верно, верно, младший адепт. – ответил выпадом Зумтиад, поправляя показатели прогнозируемой реакции на камере. – Итак, у меня есть научная гипотеза. Очень специфическая идея.

– Я само внимание.

– Что видите вы, глядя на представителей иных миров?

– Знающий Зумтиад, я…

– Именно. Мы похожи, все существа. – пошагал в дальний угол помещения неуёмный учёный. – У нас у всех от четырёх до восьми конечностей, от одного до десятка глаз, есть кровь – "внутренняя река". Стремление к власти, новому знанию, жажда богатства, славы, большей чести, любви. Мотивы, что по-настоящему управляют нашими цивилизациями у всех одни.

– Зумтиад, к сути… – кабсплад услышал ту самую сталь.

– Метеориты, – легко скакнул в другую ипостась учёный, – некогда поразившие исследованные нами экзопланеты, есть явление уникальное и в то же время простое в исполнении, захоти мы сейчас сделать их подобия. – ничуть не оскорбился он, поглощённый полётом мысли. – Бьюсь об заклад, что и вообще все миры аналогичным образом подверглись бомбардировке миллиарды лет назад.

– Так в чём ваша идея? Или вы просто пересказываете мне одну из теорий о зарождении жизни?

– Идея в том, что эти куски некогда были одним целым, заключённым в одной точке пространства. Скажем, одной единственной планетой.

– Невозможно. – сухо резюмировал Валлур.

– И всё же, если предположить. – вновь контратаковал учёный, принявшийся за регулировку вентиляции на предмет засоров. – Единое целое… Не знаю пока точно: звезда, планета ли, сверхкрупный её остаток, не смогший действенно развиться самостоятельно, или эти куски попали в зону поля смагничивания тёмной энергии, но факт есть факт.

– Теория вы хотели сказать. – поправил Валлур.

– Данных достаточно, чтобы утверждать наличие единого конструкта. Подумайте, что если мы все развились как самодостаточные организмы с ходом простой и закономерной эволюции, но сама матрица структуры клеток, от крошечных амёб до нас самих, создана с определённым умыслом? И что если мы прямо сейчас, всем известным нам скопом в 546 миллиардов существ, бессознательно повинующихся своему коду генома, выполняем эту неведомую миссию или идём по избранному кем-то пути? Что если то, что мы называем свободой мнений, трактовкой правил и жизнью, их рождающей, и есть то, что создаёт нашу судьбу, которая вовсе не есть старый предрассудок, но вектор движения? Ведь тогда всё становиться на свои места. Тогда мне становиться понятным, почему ни в поисках Бога, ни в поисках клахар, ни в поисках длительного мира между мирами мы не находим ясных и прозрачных ответов. Мы ищем совсем не то, что следует. Мы не механизм, мы его шестерни. А разве отдельная шестерня, кричащая о своей неповторимости, может додуматься до понимания работы всех шестерней конструкции, в которую она встроена? Нет – в лучшем случае научится уважать другие шестерни, но толку всё равно никакого!

– Зондировались всего четыре планеты. – повёл рукою Валлур у карты, не желая говорить о небылицах и надуманных измышлениях.

– Целых четыре планеты! – взвыл от негодования Зумтиад, попав наконец в замусоренный участок шнека звуковым расщипителем. – Сколько вам их нужно? Четыре десятка, четыре сотни? Закономерность очевидна и слепцу. Да это переворот в грунтдиеминевтике!