Владимир Васильев - Смерть или Слава

– Если что-нибудь сорвется, ты и им не позавидуешь – пообещал я тоном провидца и с удовольствием втянул дразнящий аромат кофе. Проняло, кажется, до самого дна легких. – Кстати. Это из чьих запасов?

– Из моих. Хорошо, успели наделать килограмм десять, не понадеялись на сервисников…

– М-да. А Мустяца и Прокудин сейчас с ними. Расхлебывают, поди, кашку…

В дверь вежливо, и вместе с тем настойчиво постучали.

«Риггельд небось, – подумал я. – Вот неймется ему…»

Можно подумать, мы здесь трахаемся.

Но это оказался не Риггельд, а Костя Чистяков. Примчался он явно прямо из информаторской.

– Кэп! Ты уже заметил? – спросил он, настороженно глядя на меня.

Я опустил чашечку, из которой даже отхлебнуть ни разу не успел, назад на поднос.

– Что заметил?

Вместо ответа Костя протянул мне обычный волновой бинокль «Беркут» и указал в уголок экрана обзорника.

– Полюбопытствуй.

Я полюбопытствовал. К «Волге» неспешно тянули три корабля: два знакомых больших штурмовика, каких мы видели над степями предостаточно, и еще один ярко раскрашенный кораблик, похожий на вытянутую восьмигранную призму. Штурмовики шли с боков от призмы, и освещали ее; троица эта постепенно выравнивалась с плоскостью нашего корабля. Похоже, намеренно.

Они шли очень медленно, и кроме всего прочего штурмовики мигали белыми огнями – я бы назвал огни габаритными. Три вспышки, пауза, четыре вспышки. Три вспышки, пауза, четыре вспышки. И так цикл за циклом.

Я глядел на это довольно долго, сознавая, что все равно не в силах что-либо изменить. Они идут к нам, и мы их нипочем не остановим.

Немедля заявились Зислис, Суваев и Фломастер. У Фломастера тоже был с собой бинокль, но не «Беркут», а патрульный «Ф-8». Весьма мощная штука…

– Паша, – спросил я, не отрываясь от созерцания. – Ты у нас аналитик. Прокомментируй, пожалуйста.

Суваев пожал плечами:

– По-моему, это парламентеры. Окраска, освещение, демонстративно медленное приближение… Вон, вишь с какой помпой плывут?

– Значит, все-таки переговоры, – заключил я. – Решили не сразу гвоздить, а сначала попробовать договориться.

– Надеюсь… – не очень уверенно сказал Суваев. Мне показалось, что уверенности в его реплике не очень много.

Суваев попросил у Фломастера бинокль и некоторое время разглядывал непрошенных гостей. Признаться, мне было странно сидеть в рубке, которая успела стать привычной, и пялиться на экраны в бинокль. Притерся я к возможностям корабля, к его послушной и удобной технике… Но сейчас техника бездействовала.

– Это чьи корабли, не скажешь? Свайгов? – уточнил я у всезнайки-Суваева.

– Нет, – покачал головой Паша. – Это корабли цоофт. Все три. Два средних штурмовика и дипломатический бот.

– Ого! – я присвистнул. – У них даже дипломатические корабли бывают?

– У них до хрена чего бывает, – скорбно вздохнул Суваев.

Юлька нашла время, чтобы побеспокоиться о драгоценном капитане:

– Рома, ты ешь, ешь. Никуда твои парламентеры не денутся…

– Ага…

И действительно. Куда им деваться?

Пока я жевал свои бутерброды и запивал остывающим кофе, народ вполголоса переговаривался. Все уселись прямо на прозрачный пол перед пультом. Это было замечательное зрелище: несколько человек в одинаковых комбинезонах, подобрав под себя ноги, сидят словно бы в пустоте, над и под звездами, и глядят в сторону яркой-яркой тройной звезды.

– Да, – тихо и мечтательно прошептал Фломастер. – Шарахнуть бы сейчас по ним чем-нибудь фазово-импульсным… мокрого места не осталось бы.

– Лейтенант, окстись! – фыркнула Юлька. – Это ж парламентеры, послы! И отчего вы, мужчины, все до единого такие милитаристы?

– Кто б говорил, – хихикнул Суваев. – А Гордяеву сегодня голову не ты случайно прострелила, а отчаянная?

Юлька отмахнулась. Правильно, потому что стреляла не только она. Тот же Суваев тоже стрелял. И попал, между прочим.

Народ все прибывал: появились Яна и Смагин. Конечно же, Яна первый вопрос задала одновременно с появлением:

– Рома! Летят! Что мы им говорить-то будем?

– Это будет зависеть от того, что они нам скажут, – заметил я философски. – Не мы же к ним сунулись, они к нам. Вот выслушаем, а там поглядим.

– Думаешь, они не сообразят, что корабль мертв?

– Если не пускать их далеко – не сообразят. Принять в нулевой шлюз, столы туда притаранить… Штуки три. Авось, не догадаются.

– Нулевой вручную открывается? – Яна обернулась к Зислису. Вероятно, она полагала, что подобные вопросы старший навигатор обязан знать даже в отрыве от вахты, в отрыве от корабля.

Зислис без колебаний подтвердил:

– Да.

– Так, – я звонко шлепнул по подлокотникам и распорядился: – Отошлите кого-нибудь принести столы из отдыхаловки. И кресла. Насколько я помню, что цоофт, что свайги в состоянии втиснуть свои задницы в человеческие кресла.

– Свайги хвостатые, – заметил Суваев. – Впрочем, кресла все равно с дырками.

– Это не дырки, – поправила его аккуратистка-Яна. – Это у кресел спинки такие… Фигурные.

Фломастер вышел поднимать своих канониров.

– И охрану можешь припахать – посоветовал вдогонку Зислис.

– Их припашешь, – пробурчал Фломастер. Но двинулся сначала к лифтам, а значит – ко входам в транспортники, где дежурила бывшая охрана директората.

– Знаете, – сказала вдруг Юлька. – А я совсем не волнуюсь. Привыкла, что ли? Или разучилась за последний месяц?

Офицерство зашумело, комментируя, соглашаясь и возражая; а я подумал, что тоже не испытываю перед аудиенцией с галактами особого трепета. Впрочем, когда жжешь пачками их корабли можно позволить себе некоторую расслабленность.

Вот только бы не разубедить чужих, что мы в любой момент можем жечь их пачками. Даже сейчас.

Троица кораблей, похожая в фас на гантелю, приближалась.

– Тебе витаминчиков дать? – спросила Юлька.

– Чего это ты обо мне так заботишься? – поинтересовался я подозрительно. – С Риггельдом поругалась, что ли?

– Да ну тебя, – Юлька отмахнулась. – Спит Риггельд. Без задних ног. И без передних тоже. Бутербродов нажрался и упал прямо в рубке, между шкафами. И правильно, по-моему, это мы тут трясемся, зубами стучим…

– Кто стучит, – заметил Зислис, – а кто и нет. Кстати, витаминчиков я бы тоже проглотил. Глаза слипаются.

«Еще бы, – подумал я. – По внутреннему сейчас глубокая ночь… А поволновались мы накануне изрядно. Хорошо, что я подремать хоть пару часов успел. Но витаминчиков принять и мне не повредит.»

«Витаминчиками» мы назвали стимулирующие таблетки. Порой во времена старательства по двое суток сидели в шахтах на чистом нейродопинге, и ничего…

Выносливый все-таки народ старатели. Даже бывшие старатели. Бывшие старатели и бывшие звездолетчики.