Владимир Васильев - Смерть или Слава

Вслед за Фломастером ушла Яна. Смагин остался.

Минут через тридцать-тридцать пять Фломастер снова заглянул в рубку.

– Кэп? Столы на месте, и кресла тоже. Хлам мы с площадки вынесли, Янка там каких-то тряпок на стенах поразвесила. Говорит, для солидности.

– Пошли, – вздохнул я и встал. Потом подумал, что надо бы провести какой-нибудь беглый инструктаж. Все таки переговоры с галактами, исторический момент, то-се…

Я мысленно фыркнул и дал себе подзатыльник. Тоже мысленно.

Дипломат, е-мое. Уинстон Черчилль. Шадор Сайвали. Николай Шабейко, е-мое… Проще будь, дядя Рома.

– Значит, так. За стол садимся вшестером, старшие и я. Остальным лучше не маячить. В каждой рубке оставить дежурного… На всякий случай, пусть это и бессмысленно. Плюс одного на посылки, вдруг чего еще в бинокли разглядят. Оружие при себе иметь. Клювом не щелкать. Буде возникнут гениальные мысли, прошу сначала посоветоваться со мной. На чужих глядеть мирно, хрен знает, что у них на уме. И… не оставь нас удача.

Старшие офицеры быстренько разбежались по своим рубкам на предмет назначения дежурных. Я спустился в нижний холл; трое высоких и плечистых охранников со здоровенными прикладными «Байкалами» стволами на локтевых сгибах пристроились у меня за спиной. По-моему, они тоже решили не ударить в грязь лицом перед зелененькими и выделили мне самых бравых парней из бывшей полиции директората.

До шахты нулевого шлюза топать было минут десять, и я прошел эти минуты в полном молчании. Следом пружинисто вышагивали парни с «Байкалами», чуть поодаль – человек двадцать любопытствующих.

В шахту спустились только мы.

Спуск тоже занял минут десять. Нулевой шлюз – огромная полость под головными рубками – был пуст, как рудный капонир старателя после визита в факторию. Сюда можно было без хлопот загнать весь флот Волги, Офелии и Пояса Ванадия, и смотрелся бы он вроде горошины в багажнике вездехода «Урал». Уж и не знаю, кого сюда рассчитывал принимать корабль-фагоцит.

Верхний отсек-предбанник был ненамного меньше шлюза. В каждом из четырех верхних его углов крепились небольшие площадки (метров двадцать на метров тридцать примерно), огороженные ажурными решетчатыми перильцами. К каждой площадке примыкала причальная тяга, к которой с легкостью можно было пристыковать мой «Саргасс» или юлькин «бумеранг». Насколько я понял, корабельная гравитация действовала только на площадках, в предбаннике же царила невесомость. И я готов поспорить на что угодно, что искусственная гравитация причаливших кораблей совершенно не ощущается в пределах площадок.

Сейчас на одной из площадок, самой ближней к головным рубкам, стоял круглый стол из отдыхаловки и десяток кресел вокруг него. Еще два стола поменьше поставили в стороне, ближе к стене предбанника. Стены и перильца были наспех, но очень даже мило задрапированы цветными полотнищами – кажется, древними земными флагами. Боже мой, где Янка их откопала? Это же не людской корабль! Сама Янка, подбоченясь, прохаживалась вокруг стола и критически разглядывала результаты своей работы. Освещение над площадкой было включено на полную, видимо – вручную; я подумал, что если зелененькие привычны к свету иного спектра – тем хуже для них.

– Ну как, кэп? – спросила она с некоторой ревностью.

– Ты чудо, Янка, – пробормотал я. – Что бы я без тебя делал? Иди сюда, чмокну в нос…

Янка укоризненно покачала головой:

– И этот человек сейчас будет решать судьбу целой расы!

– С чего это ты взяла, что целой расы? – насторожился я.

Янка поглядела на меня, словно на слабоумного.

– Рома… Ты что, недоспал? Чужие будут от нас просить позволения приобщиться к техническим секретам корабля. Надеюсь ты понимаешь, что они это получат только в обмен на равноправное принятие Земли в союз пяти рас? Все равно долго мы на этой коварной посудине не задержимся… Так хоть свободу себе выторговать!

Я поморщился. В общем, она, конечно права. Но только станут ли чужие соблюдать соглашения, когда поймут – ЧТО есть этот корабль? Что это всего-навсего совершенный паразит?

А, впрочем, есть ли иной выход? Ты снова пришел ко все тому же выбору, Рома Савельев. Ты можешь бестолково умереть в чреве фагоцита, и имя твое не вспомнит никто во всей вселенной. А можешь стать первым человеком, с которым будет считаться могучий межзвездный союз. Можешь купить равноправие Земле и земным колониям. Можешь взбудоражить то болото, в которое превратилось человечество за последние триста лет… И если этот в общем-то маловероятный шанс все же выпадет тебе, Рома Савельев, тебя будут помнить… ну, скажем так: еще некоторое время.

Смерть или слава. Заведомая смерть… или маленький шанс.

Как всегда. Как обычно.

Умным все-таки человеком был мой отец! Хотя, подозреваю: все, что он мне говорил, он и сам услышал от деда.

Впрочем, так ли это важно – знать, кому первому пришлось выбирать между смертью и славой? Мне кажется, что даже волосатый пращур, обладатель мощных надбровных дуг и тяжеленной дубины, когда вставал на пороге родной пещеры, а вокруг улюлюкали враги – даже он не слишком задумывался о собственной смерти. Потому что верил: его ждет слава. И благодарность спасенного племени.

И я не стану задумываться. О смерти.

Но и на благодарность я тоже не особенно рассчитываю.

Ярко освещенный штурмовиками бот вплотную приблизился к крейсеру Ушедших. Их разделяла мизерная по космическим меркам дистанция.

«Как он огромен, – подумал Фангриламай, стоя на мостике и глядя вперед-вверх. – Не могу поверить, что его строили люди. Но кто еще мог построить такой корабль для людей?»

Штурмовики замедляли ход, бот постепенно выдвигался вперед из группы, подныривая под необъятное брюхо чужого крейсера.

– Они вскрыли ближний к нам шлюз! – доложил личный интерпретатор Фангриламая, машинально трогая антенну транслятора, воткнутую в гнездо за ухом. Сколько Фангриламай помнил этого интерпретатора, он всегда трогал свой прибор. Наверное, так ему было легче воспринимать трансляции.

– К шлюзу, – прощелкал Фангриламай.

«Они по-прежнему следуют кодексу высших рас, – подумал он. – Скорлупа! Вот уж чего никто не ожидал.»

Никаких полей вокруг крейсера приборы цоофт не зарегистрировали. То ли люди демонстрировали добрую волю и готовность к переговорам, то ли пользовались технологиями, пока недоступными союзу.

Фангриламай изо всех сил надеялся на первое и готовился ко второму.

Не стали люди и вводить бот в шлюз на служебном гравитационном шнурке. Предоставили маневрировать самостоятельно. Впрочем, створ шлюза настолько превышал размеры и бота, и штурмовиков, что благополучно пройти его и затормозиться в буферной зоне было несложной задачей даже для самого ахового пилота.