Григорий Неделько - Неомифы (сборник)

«Клетка… – было первой мыслью. – Как мы угадали с названием, а! Интересно, что же тут держат?.. А может, нас? Если вообще хоть что-то сохранилось на дрянной планетке, кроме пыльных камней! Монолиты ведь могли воздвигнуть сотни, а то и тысячи лет назад!»

Выхин непроизвольно оглянулся на иллюминатор. Темень снаружи никуда не делась, но к ней прибавилось нечто иное…

Отодвинув свисающую с потолка лиану, капитан подошёл к иллюминатору. Что на корабле нет живых растений, он понял уже потом, когда всмотрелся во мрак и угадал очертания цветущего сада. Деревья, тонкие и толстые, – десятки деревьев! Трава, кустарники – чудн ы х форм и расцветок. А ещё, кажется, что-то ползало, летало, прыгало среди буйной растительности.

В горле мгновенно пересохло, сумасшедшая догадка стала долбиться о стенку черепа. Выхин медленно повернулся, только не увидел лианы – вместо неё внутренности мостика заполонил мистический лес. Перекрученные деревья с багровыми резными листьями, здесь же – витые длинные стебли, увенчанные пушистыми цветками. Донеслось громкое жужжание насекомых, столь маленьких, что вблизи незаметны. Раскрылись фиолетово-белые лепестки, в воздух взметнулась оранжевая пыльца. Послышался запах мёда, смешанного с йодом. Крупная сине-чёрная птица с четырьмя крыльями и загнутым вниз клювом, пронзительно крикнув, слетела с зелёной, покрытой ворсом ветки.

До слуха оторопевшего капитана донёсся писк. Это были не диковинные звери или растения: кто-то активировал медбота.

Выхин опрометью кинулся к панели управления, включил изображение медицинского сектора. Жюли спала, негромко похрапывая. Девушка лежала прямо на пульте. Видимо, экспедитор случайно активировала сканер. Бот завершил обследование, передал на главный монитор снимок. Взглянув на него, Юрий тотчас позабыл о лесе внутри корабля. В мозге Жюли находилось жёлтое облако. Когда командир увеличил картинку, облако превратилось в густую массу, после чего во множество жёлтых, подбитых белизной точек, а следом экран заполнили фигурки микроскопических существ. Создания очень походили на непереведённый символ из надписи. И ещё – на рыжих тараканов с Земли-1, только цвет другой…

– Ё-моё! – ошарашенно произнёс Выхин.

Смачно, со знанием дела выругавшись, он завёл корабельные двигатели. Плевать, что дальше: гибель в космосе, по-геройски, куда лучше, чем здесь и так ! Если, конечно, топлива хватит, чтобы корабль вылетел за орбиту…

«Грузолёт-31» оторвался от земли.

Юрий мельком глянул на индикатор: вот чёрт, горючка почти на нуле!

– Но ведь почти! – перекрывая лесной гомон, что врывался в уши, заорал дальнобойщик.

Гуттаперчевые лианы ползли к панели управления. Кто-то серый и ушастый юркнул под капитанское кресло, когда Выхин направил судно перпендикулярно вверх. На чистом ночном небе Клетки были еле различимы две луны в окружении мириада звёзд. Б о льшую часть небосклона, скрытую раньше за облаками, занимало неестественное свечение. Перекрещенные под прямым углом желтоватые «палки» придавали излучению форму решётки…

…Земля-7 выглядела до ужаса знакомо и до дрожи приятно.

– А представляете, если бы не вырвались… – Арнольдыч недоговорил.

– Угу, – проворчал Кошта и носком ботинка сбросил с моста камешек – прямиком в реку.

– О тараканах в голове миллион раз слышал, – задумчиво вымолвил Райбман. – Но чтобы лично встретиться да ещё с целой планетой этих тварей…

– Рассадник заразы, – всё так же недовольно изрёк пилот-португалец.

– Икс-1, – поправил Смитсон. – Кстати, её нашли?

Капитан не сразу услышал вопрос, и Юджин вынужден был повторить.

– Нет, пока ищут, – наконец ответил Выхин.

– А что, если мозговые тараканы до сих пор в нас? – спросил Алексеев.

– Обследование показало, что с нами всё в норме, – отверг врач гипотезу.

Старпом счёл нужным уточнить:

– Но ведь ни один медбот пока не обнаружил у пациента психического отклонения. Во всяком случае, не в материальном виде.

– В нас тогда поселилось столько отклонений, – указал Арнольдыч, – что робот-медик уж наверняка бы засёк «таракашек».

– Значит, они умерли или остались на планете? – сделал вывод Алексеев.

Семён высказал альтернативную версию:

– Или выскочили из головы здесь, но до того, как нас просканировал космопортовый медбот.

Кошта спихнул в реку ещё один камешек.

– Нормальных людей вообще нет, – более сдержанно, чем раньше, заметил он. – Правда, такое количество «тараканов» в чьём-то мозгу вряд ли обитает.

– Интересно, у них есть владелец? – ни к кому конкретно не обращаясь, принялся рассуждать Арнольдыч. – И для чего они нужны? Не потому ли «зверьков» заперли на Клетке… то есть, на Иксе-1, чтобы…

Механика прервал возглас молчавшей до того Жюли:

– Ой, смотрите! Зайчик! – Экспедитор присела, протянула руку к пышному кусту округлой формы, защебетала: – Ну, иди сюда, мой маленький, мой серенький…

Экипаж как-то странно посмотрел на девушку.

– Жюли, на этой планете не водятся зайцы, – чётко проговорил Выхин.

Котияр выпрямилась, отряхнула одежду. Несколько секунд она разглядывала напряжённые лица мужчин-дальнобойщиков. А потом, улыбнувшись, беззаботно проронила:

– Поверили, да? – Жюли слегка рассмеялась. – Не волнуйтесь, ребята, это шутка. Просто шутка.

– Ну давай, хватит медлить! – холодящее спокойствие пропало – зазвучала ярость. Глаза Джи загорелись. – Знал бы ты, как мне всё осточертело! Прострели мою башку, и покончим с этим!

Сун вновь подумал о Земле – о космическом шаре, доме и родине, погубленных людьми вроде Джи. Ум давал чёткий ответ на вопрос «Кто виноват?», гоня прочь нерешительность и подталкивая совершить то, что назрело давным-давно. Но вот удивительно, Сун не мог коснуться сенсора и наконец решить ситуацию посредством лазерного луча, от обжигающей остроты которого не защищена голова человека, стоящего напротив, на расстоянии считанных метров.

Пальцы до боли сдавили рукоятку; держащая бластер рука задрожала.

1 час 30 минут назад молодой андер по имени Сун, генеалогическое древо которого произрастало на корейской территории, как всегда принял душ, умылся, погасил свет в стандартной тесной однокомнатной квартирке без окон и забрался на постель.

В бункере не засыпали только охранники, вот и Сун просто лежал с открытыми глазами поверх тонкого синтетического одеяла, на узкой металлической кровати, прокручивая в голове свою жизнь. В отличие от сограждан, он не причислял себя не то что к конкретной национальности, но даже к людям определённого времени. Он представлял мир единым для каждого – в той же степени, в которой едины истина и справедливость. Сун верил в эфемерные понятия, за что его никто не осуждал, потому что эту «слабость» кореец научился скрывать, хоть андеры и редко принимали в расчёт чужие неприятности – их занимали исключительно собственные проблемы.