Антон Валеев - Пилот Дома Арнгейм

— Ну уж нет… — он резко напрягшись «сбросил» возникшее внутреннее напряжение» — Не буду я раньше времени себе настроение портить, будем последовательны… Мне корабль вам… посмотрим. Мы вас попозже «пошлём», господин генерал. Дайте только повод…

…Через четыре дня Вадим, с сомнением рассматривавший билет на Ливоту, и с грустью — Лени, стоял около посадочного коридора. Не стали он терять время и «его» продавец, тоже. Сделка по покупке корабля была оформлена в считанные дни. Словно его ждали. Наверно и ждали…

Он поцеловал на прощание девушку, и Лени крепко обняв его на мгновение, отпрянула и вскинув руку, словно отдавая честь, повернулась на каблуках и шагнула в спешащую навстречу к посадке толпу. Та раздалась, столкнувшись с ней, не в силах сбить её равномерный шаг — уступила. Не смешиваясь с остальными, а сияя над всеми, уходила она всё дальше… Но Вадим продолжал видеть свет «девяносто шестой пробы» волос госпожи полковника Варенталь, никак не затухающий в сумрачных волнах других, людских голов… Он стиснул зубы и, отвернувшись, направился на регистрацию.

Билет на дальний, пассажирский транспорт первого класса «BW‑6», в люксовом отделение, оплатил генерал. Денег Вадима уже не хватало, а корабль шёл всего двадцать часов локального времени, оплатив их неделей «внешнего». Но дорогой билет не избавил его от неприятного соседства. Вернее вначале он счёл его таковым. Усевшийся рядом с ним бородатый толстячок, после взлета немедленно полез знакомиться, а узнав, что вежливый молодой человек никогда на Ливоте не был, счёл своим долгом на этот предмет его и просветить.

Видимо болтливый толстячок считал себя большим знатоком истории, «вываливая» подробности так, словно сам во всем участвовал, и едва ли не сам эту систему открыл. Ему страшно хотелось поговорить, и желание это, подкрепляемое подаваемым бесплатным спиртным, ещё и подогревалось внимательно слушающим собеседником.

Вадим никогда не чурался новой информации «по теме», и хотя вначале его стало «поколачивать», от бесцеремонности соседа и манеры изложения, вскоре он привык, и даже с интересом стал вслушиваться в его слова.

… — Если когда–нибудь Господь и захотел бы создать больший бардак чем само человечество… — вещал, шевеля бороденкой, толстячок — То он наверняка бы преуспел…

— Да уж… — внешне внимая словам соседа, иногда уходил в свои мысли парень — Преуспел…

— …Таможня, а вот её тут никогда… — плавал в отдалении голос — …Налоговая…

Вадим задрёмывал временами, не опуская, впрочем, кресла. И непроглядная сине–серая темень за «окном», смещенного в другое измерение корабля, навевала сон.

— …Ну натурально правительство Федерации Земли… — горячился и фыркал от смеха рассказчик — …посадило таки…

Вадим спал с открытыми глазами.

— …В отличии от своих соседок… — говорил тот — … представлявших из себя…

Карманный компьютер честно фиксировал повествование, как окрестил себя сам сосед, «старожила» и «историка», фильтруя и сопоставляя получаемые данные… И Вадим, со спокойной душой, ушел в себя окончательно…

Под конец толстячок разбудил–таки его. Пихая в бок, чтобы как следует привлечь его внимание.

— Самое главное… — он дыша на парня разнообразием бара корабля, водил перед собой соломинкой, как указкой — …Это планета склад. Да. С большой буквы «С»… Запомните, тут можно найти многое… — и вытянувшись в кресле захрапел. Окончательно разбудив Вадима.

— Что ж, послушаем как–нибудь ваши бредни…. — проверив записанное, он выставил по корректнее «фильтры» КК, для составления «выжимки» и, оставив его работать дальше, сам снова забылся неверным сном. Предварительно разложив кресло и включив «занавеску», отделяющую его слабым силовым полем от соседа…

…В ресторанчике на крыше местного аэропорта, действительно было немного народа и вид, открывающийся из окон, действительно был замечателен. Окна той стороны, где сидел Вадим, выходили не на летное поле, а на озера с обратной стороны, располагавшиеся еще ниже уровня плато, на котором и стоял аэропорт. И сейчас в легкой дымке, испарявшейся под лучами встающего солнца, росы, озера казались полными мягкого пламени. Словно Эта расплескалась до самого горизонта, разлила себя по чашам Ливоты и теперь, вставая, хочет заполнить собой и небо.

Сквозь открытые окна свежий утренний ветер приносил всевозможные запахи и звуки, и Вадим пребывал в гармонии, со стаканом вина, вытянувшись в кресле за столиком и время от времени сладко зевая.

В дверях далекого входа появилась Хелга, в легком платье разлетающимся и словно не успевающим за её быстрым шагом–полетом. Держась в двух шагах позади, следовал верный Тодд. С гордой осанкой, белокурая воительница, с огненными чёртиками во взгляде, устремленном на Вадима, она, словно, пролетела зал, не видя никого вокруг, но все кто был в этот ранний час смотрели лишь на нее…

— Нет не с чёртиками, с чертями рогатыми… — подумал, вздохнув, Вадим — Чего ж она с утра такая возбужденная и с Тоддом наперевес. Будет приставать… — и обреченно допил остатки вина.

— Привет, какое утро а… — Хелга остановилась на мгновение у столика и хитрым маневром уселась почти вплотную к парню.

— Хелга… — привстал Вадим — Тодд, доброе утро.

Тодд с каменным лицо только сухо кивнул, а Хелга немедленно закричала бармену чтоб принес «поесть что–нибудь и… вина!..».

Во время ожидания завтрака брат девушки отрешенно молчал, и оставшимся пришлось перекидываться дежурными фразами. Со стороны Хелги они, почти все, носили двусмысленный характер и вежливая дистанция со стороны Вадима лишь больше раззадоривала её. Уже рука девушки оказалась на колени у парня, уже Тодд явно готов был это прекратить, но тут, прикатил наконец, красиво сервированный, огромных размеров, поднос с едой. Зажужжали моторчики и он водрузился на их стол…

На, блестевших капельками воды, салатных листьях, лежали источающие вкуснейший аромат куски мяса, истекали соком, облитые черным острым соусом были окружены кубиками сладкого картофеля. Что–то исходило парком в закрытых судочках, пресные пирожки громоздились горкой и, среди чашечек с овощными закусочками сияла, полная маслянистого «белого», хрустальная бутыль.

Хелга радостно стала окружать себя тарелками, все последовали её примеру и, разобрав свои порции, приступили к завтраку. Минут пять продолжалось, совершенно молчаливое, поглощение пищи только звяканье вилок и бульканье разливаемого вина, лилось божественными звуками. Но потом девушка, чью неуемную энергию наступавшая сытая лень направила на путь истинный, откинувшись в кресле, но не прекращая угощаться, заговорила, без прелюдий о Гонке.