Денис Ватутин - Конец легенды

— Ну, что ты, — я скромно замялся, — всего лишь талант… Только пули разрывные нужны — если Азиз все отдал, значит, у меня есть. А вот высотомера на моем КПК нет, чтобы высоту определить, где сваливать пора…

— Не парься, — успокоила Джей, — у меня есть: я же по горам-то лазаю…

— Ну, это хоть как-то напоминает последовательный ряд продуманных действий, — удовлетворенно заметил я, вновь наслаждаясь ментоловым ароматом. — Главное — не попасть в зону сканеров наблюдения базы, не разбиться, не взорвать дирижабль, еще чтобы на этой высоте связь брала, и неплохо было бы не попасть в бурю, а самое важное — чтобы воздух в дыхательных баллонах не кончился. Да и автоматические винтовки не помешают, конечно, вкупе с теплой палаткой…

— Вот я никак в толк не возьму, — прервала мои философские рассуждения моя напарница. — Как ты с такими претензиями к жизни и внешнему комфорту дожил до текущего дня?

— Как-как, — передразнил я. — Страдая и мучаясь, естественно, — а ты как думала?

— Да, — голос Джей сочился сарказмом, — я и забыла — ты же землюк! Существо нежное…

— А еще я начитан, воспитан и являюсь субъектом с глубоко рефлексирующей натурой и тонкой и чувствительной системой мироощущения, — добавил я.

В эфире раздался протяжный вздох, и хоть я и не видел в темноте за компрессором, но я был убежден, что Джей закатила глаза.

— Интересную все же вещь сказал твой темнокожий друг под конец, — произнесла она через какое-то время.

— И что же он сказал? — полюбопытствовал я.

— Он сказал, что, скорее всего, прямо сейчас вернется к своей пани Аиде и поступит в точности как собирался ты…

— Как? — спросил я.

— Будет просто жить и чувствовать от этого счастье…

Плавно раскачивалась далеко внизу панорама каменистого склона. Под фиолетовым, со стальным отливом, небом с тяжелыми пластами облаков торчали камни, покрытые серо-коричневым льдом, между которыми причудливыми лентами волн витиевато переплетались полоски ярко-белого снега, искрящегося в редких всполохах электрических разрядов меж облаков.

Ветер крепчал, а я по плечи высунулся в рабочий люк, упершись одной ногой в силовой агрегат компрессора, а другой в контрольный пульт. Теперь я видел голову Джей, точащую из второго такого же люка, по ту сторону агрегата. Мы вертели головами по сторонам, зябко ежась на ветру. Это Олимп, высота семь километров. Воздуха мало, и он чертовски холодный — термометр показывал минус тридцать семь по Цельсию. Выше еще холоднее, пока наконец гора не пронзает атмосферу планеты, касаясь своей вершиной леденящего мрака космоса.

Я мысленно поблагодарил Азиза-Артуса за проявленную заботу: комбезы он нам выдал улучшенного армейского образца, для высоких широт. Они были сделаны из специальной многослойной ткани, снабжались легким и крепким бронежилетом, усиленным подогревом и аккумуляторами повышенной емкости. Я таких моделей даже и не встречал. Жаль, что он не выдал нам автоматических винтовок, но, как говорится, спасибо и на этом.

Медленно проплывала под нами унылая, холодная, мертвая горная пустыня, где, казалось, ничего живого быть просто не должно.

Прямо над нами, метрах в семи — десяти, плыла по воздуху темно-серая туша баллона дирижабля. Огромный дискообразный, с растопыренными по сторонам штангами моторных гондол, на которых крепились по две небольших турбины с вытянутыми металлическими топливными баками, почти примыкающими к корпусу. А над ними, чуть впереди, дрожали от натуги на ветру такие же темно-серые полотна крыльев-парусов, натянутых на каркас из сверхлегкого сплава. Ветер слегка изменился, и полотно одного из крыльев стало закручиваться невидимыми тонкими тросами на рею. В центре брюха аппарата виднелись такелажные фермы с укрепленными на них лебедками и небольшая кабина управления, тускло поблескивающая иллюминаторами. Там, наверное, тепло, комфорт и уют…

Сколько мы ни обшаривали мрачный и величественный пейзаж — вокруг ничто не указывало на малейшие следы человеческой жизнедеятельности. Ни дорог, ни тропинок, ни даже развалин поселков или остатков стоянок Охотников. Окажись мы сейчас там, внизу, на земле — это означало бы для нас стопроцентную смерть по истечении запасов воздуха и энергии на подогрев костюма. По карте ближайшее поселение, Терраса Ульмана, была в шестнадцати километрах на юго-востоке и являлась деревней геодезистов. Мы могли бы добраться дотуда, но… Много разных «но»… Прыгать с дирижабля, казалось, еще рано. Потом, не зная дорог, безопасных проходов… Все это выглядело весьма сомнительно.… А в том направлении, в котором мы летели сейчас, не было вообще обозначено никаких поселений или же объектов.

Нас немного качнуло, пошла в сторону однообразная каменистая земля, покрытая снежными заносами, слегка закружилась голова. Не то чтобы я боялся высоты, просто все это положение меня нервировало.

Даже не включая внешних микрофонов, было слышно, как завывает ветер в канатах и оснастке дирижабля, как ревут трубным гласом турбины и хлопают от порывов ветра паруса. Снег стал усиливаться: наш летательный аппарат захватила волна снежного шквала, отчего качка заметно возросла.

Казалось, что сквозь завесу налетевшего снежного облака воют на разные голоса древние заснеженные камни из легенд про Гунн-Шу: просто человек абсолютно не вписывался в этот пейзаж — здесь могли быть только сверхъестественные существа.

В тон гулу ветра надрывно взвыли турбины на мотогондолах дирижабля, и отчаянно завибрировали хлопками полоски ткани на крыльях. Воздух потемнел, став каким-то прозрачно-ультрамариновым, размеченный мириадами мельтешащих снежных хлопьев. На дирижабле зажгли мощные прожектора, в ярких лучах которых тысячами вспыхнули радужные яркие льдинки снега. Рядом с турбинами снег выписывал затейливые кренделя турбулентных завихрений. Обшивка шуршала, ветер сипло свистел на разные лады, а качка все возрастала…

— Авиалинии Лихоторо-Сити приносят свои извинения за доставленные неудобства во время полета в связи с ухудшением погодных условий! Желаем вам приятной посадки! Пользуйтесь услугами только нашей компании! — раздался в моих наушниках голос Джей, перекрываемый внешним шумом.

— Принесите мне горячего кофейку, пожалуйста, — ответил я.

— У тебя что, фляжка без подогрева? — съязвила Джей.

— Да уж, — вздохнул я, — не знаю даже, что хуже: замерзнуть тут, на земле, насмерть или по-простому разбиться о камни на этой бандуре, взорвавшись вместе с цистернами. Либо лед, либо огонь — почему нет каких-то средних вариантов? Может, я что-то не так в жизни делаю?

— Брось ты, Дэн, философствовать, сейчас не до этого, — одернула меня моя строгая напарница.