Денис Ватутин - Конец легенды

Я стиснул челюсти и, опираясь на глыбу, поднялся на ноги.

Но вместо скульптуры, вырезанной из камня, я опирался уже на стальную стойку охранного пульта, в центре которой пульсировала салатовым светом пятерня человеческой ладони. Я приложил свою руку к сенсорной панели, и раздался мелодичный перезвон колокольчиков…

Передо мной засверкала длинная, уходящая в перспективу колоннада, которая озарялась вспышками света.

— Инерция объекта тысяча единиц, старт разрешен, — вновь сказал голос Ирины. — Позиция — «лямбда-девять», условный курс — мембрана «зэт»…

Колонны гулко завибрировали и засияли — ярче других те, которые ближе ко мне.

Вдруг меня неодолимой силой стало тянуть вперед… Ближайшие колонны вспыхнули внутренним светом, следом за ними те, что дальше. Меня так мощно повлекло вперед, что казалось, мой череп хочет выскочить из оболочки кожи лица… Я, разгоняясь скорее ветра, понесся, быстрее и быстрее, синхронно со вспышками казавшегося мертвым камня… Колоннада выглядела бесконечной, пока наконец колонны не слились воедино, в некую пульсирующую стену, сквозь которую просвечивали мириады маленьких огоньков, слегка смазанных, словно на фотоснимке… Но вот исчезли и они… сердце бешено стучало… Передо мной возникло бесформенное черное пятно, в котором я растворился…

Вот так этот путь и оканчивался…

А начался он с моего прилета на Марс и моей дурацкой тяги ко всему новому и невыносимой жажды одиночества. Я здесь был уже пятый год (по марсианским меркам — чуть меньше трех), хотя ощущение было, что уже лет десять.

Последнее время у меня появилось ощущение, что этот год на Марсе может стать для меня последним… Сам не знаю, что меня потянуло с этими двумя типами из одного полушария в другое. Йорген и Сибилла — опытные Охотники и хорошие напарники… Теперь их просто нет со мной… Их гибель на моей совести навсегда… Нет любимой, нет группы… нет ничего… Теперь всегда в моих снах есть место для пустынной долины, засыпанного песками поезда и лошадиной головы Криса, которого должен был изобличить я, а изобличил он меня… И переиграл. Теперь я, вместо того чтобы уехать с любимой на край Марса и жить там в свое удовольствие… должен лезть на эту чертову гору… Гору, где должны жить не то боги, не то демоны… Мне впору не вести дневник, а писать историю болезни: я уже путаю явь со сном, я не понимаю, что правильно, что нет, я вообще перестаю чего-либо хотеть и думать… Наверное, так и должны выглядеть Врата Смерти и Небытия?.. Ощущение, будто я знаю, что будет дальше, но не могу этого ясно разглядеть…

— Ти фсе рафно будешь непобедимый и живой… Ти не будешь мертфый… Мама говорила мне, что нифрит побеждает сталь… Да… А вода еще есть?

— На воду…

— Тихо-тихо-тихо — он шевеливается…

— А ты не бубни над ним-то… Зачем ты бормочешь?

— Я не бормочешь — я говорю ему…

— Джей, что вы расшумелись?

— Папа, он шевелится… Застонал…

— Ну, и что вы, куры, кудахчете?!

— Сам ты…

На меня смотрело узкими щелками глаз женское лицо с широкими скулами и слегка обветренными губами…

— Привет, Страний, — сказала девушка с пучком черных волос на голове. — Ти уже здесь? Э-э-э-э?

— Аюми… — Я почти выдохнул это слово, и моментально на меня навалилось ощущение боли и пустоты… Ощущение потери…

— Да… — Девушка слегка улыбнулась. — Ти мэня узналь? Значит, все…

Вокруг лица японки, которое было единственным солнцем, взошедшим на моем небе, виднелся каменный потолок с вырезанными полосами от следов вырубки камня.

— Где полковник? — спросил я, медленно возвращаясь к действительности.

— Там, — она закивала, — там, в комнате с едой.

Вдруг чуть выше лица Аюми появилось сосредоточенное лицо Хмурого.

— Привет, Странный, — сказал он, поджав губы. — Как чуешь организм?

— В порядке, — сказал я, ощущая лихорадочное потряхивание конечностей.

— И то ладно, — кивнул он.

— Мы не в поезде? — спросил я.

— Поезд уехал, — мрачно сказал Машинист, — мы в надежном месте, все в порядке.

— Уехал без тебя? — удивился я, насколько мне позволяла трясучка.

— Я приказал, — махнул рукой Хмурый, — тебе нельзя сейчас на вокзал, как я думаю… Не стоит тебе туда…

— Я же сказала тебе, поезжай, все в порядке, я справлюсь! — раздался под сводами пещеры женский голос.

— Джей, вот тебя-то на кой хрен понесло в Ржавые Пески со своими джигитами?

Хмурый был определенно недоволен.

Я смог слегка повернуть шею и увидел хрупкую фигурку темноволосой девушки с веснушками и вздернутым маленьким носиком. Она чем-то напомнила мне Сибиллу, только на вид ей было лет двадцать, не больше. И вновь накатил приступ пустоты. Пустоты и боли…

— Пап, ну хорош уже! — Девушка сверкнула голубыми глазами. — Я тебе все рассказала — и про рейд, и про то, что в Сети прочла про поезд…

— Джей! — Хмурый говорил резко, но негромко. — Ты вот эти выкидоны оставь! Что я матери скажу? Я сто раз тебя предупреждал, чтобы ты в Ломоть Сыра не совалась, — здесь отморозков — как блох на цербере! Ты хочешь тут сгнить на песке? А про нас с матерью подумать — это тебе в голову не приходило? Ты хочешь, чтобы я в каждом рейсе психовал: а вдруг моя девочка тут между камнями приключений себе на задницу ищет?

— Па, все же нормально, чего ты пузыришься? — отмела она слова Хмурого решительным жестом. — Стрелять умею не хуже, чем ты, мозги есть, слава богу… Ребята со мной не какие-нибудь, сам знаешь… Хотела тебя встретить — ты не рад, что ли?

— Рад, до посинения, — проворчал Хмурый, хлебнув из фляги. — Тут такое было… Тебя вот не хватало… Сама же видела концовку… Познакомься, Странный, — моя дочь непутевая… Джей…

Девушка подошла ко мне и протянула руку.

— Джей Джокер, — произнесла она. — А ты, говорят, Странный?

— Говорят… — вздохнул я, с трудом приподнявшись на локтях и протягивая руку.

— Это который Пастух Глюков, что ли? Тот самый? — Она с любопытством разглядывала меня.

— Не знаю уже, — сказал я, — тот самый или только название одно…

— Страний, кушать будешь? — заботливо спросила Аюми.

— Спасибо, пока нет, — вздохнул я, чувствуя приступ тошноты.

— Поесть надо, — безапелляционно сказала Джей и удалилась.

— Она тебя почти из-под глюка вытащила, пока мы все на песке валялись, — сказал Хмурый, и я поглядел вослед этой хрупкой девушке с уважением.

— Она услышала, что наш поезд застрял, — решила меня встретить, — продолжил Хмурый. — Совсем очумела, по Ржавкам шляться… Эх… — он вздохнул, — молодость…

Вернулась дочь Хмурого, за которой торопливо шагал полковник. Джей поставила передо мной миску с бобовой похлебкой, от которой шел ароматный запах, да такой, что тошнота враз прошла.