Денис Ватутин - Конец легенды

Грянул одиночный выстрел, и на лбу несчастного расцвел красный цветок входного пулевого ранения. Солдат обмяк, и его тело почти моментально исчезло в черноте дыры в стене.

— Не путет мучаться Алекс, — медленно сказал Залтис, передергивая затвор своей снайперской винтовки. — Таст пох, восротится пыстро…

Наконец я сообразил ударить по вцепившейся в меня руке штык-ножом. Раздался громкий рев, брызнула черная кровь, и я вырвал свою ногу из цепких объятий кадавра. Я отполз в сторону траншеи, но и в нее не осмелился спрыгнуть — она была все еще горячей. Тело мое трясло. Теперь я понял, откуда взялись эти аккуратные укрепления, — и никакие это не укрепления вовсе…

— Зачем ты так с Лехой, Ян? — укоризненно спросил Сергей, поднимаясь на ноги.

— Штоп не мучился, — спокойно ответил латыш. — Мы пы не успели его спасти. Катафры нашли фыхот наверх, надо упираться отсюта!

Сергей тяжело вздохнул, поднимаясь на ноги и закинув на плечо свой трофейный МП-40 [41] Автомат под патрон 9 мм, бывший на вооружении вермахта во время Второй мировой войны, ошибочно именуемый у нас «шмайсером». , после чего обвел всех внимательным взглядом.

— Отделение, в колонну по двое и за мной, — коротко приказал он.

Мы медленно двинулись в сторону каштановой аллеи, держа оружие на изготовку.

В моих глазах до сих пор стояла серая скрюченная рука, окровавленная черной кровью, и выпученные глаза несчастного солдата, затаскиваемого в развалины. Ребята, помогите!!! Тело продолжало трясти, и я не постеснялся снять с пояса флягу со спиртом и, обжигая горло, сделать несколько глотков…

Миновав аллею с поломанными настоящими каштанами, покосившимися фонарными столбами и растерзанной воронками от взрывов землей, мы вышли на широкую улицу, идущую на юг. В самом начале увидели несколько почти неразрушенных домов, на одном из которых красовалась пестрая вывеска с надписью «Cafe», а по обочинам стояло несколько ржавых легковых бензиновых автомобилей. В некоторых отсутствовали стекла. Автомобили были явно старинными, не позднее века двадцатого, примерно его середины.

На стене углового трехэтажного дома, выстроенного в стиле фахверк [42] Фахверк ( нем . — ферма) — тип строительной конструкции, при котором несущей основой служит пространственная секция из диагональных (под различным углом) балок из древесины хвойных пород. Эти балки видны с наружной стороны дома и придают зданию характерный вид. , висела табличка «2 Rue 39».

Я догадался, что это начало той самой Тридцадь девятой улицы, где и находятся позиции Семенова.

Я ненавижу такие моменты в жизни и всегда стараюсь тщательно их избегать — то ли из суеверий, то ли просто от страхов и неуверенности: я ждал беды… Именно не чувствовал, а ждал… Есть в этом какой-то страх критической ошибки, неверия в себя… И, как обычно…

В этот миг до нас донеслось ритмичное позвякивание колокольчика и глухой звук копыт по мостовой…

Грубый и хриплый голос коряво выводил мотив, изредка откашливаясь и харкая.

Из-за угла дома номер два послышался шум, перекрывший слова песни, — это были гортанные восклицания, рев и крики, словно кто-то решил заглушить певца нарочно. Вновь раздался рев, явно звериный, и из-за угла показалась серая облезлая морда мула, который словно кивал в ритме гомона голосов.

Затем возникла телега, на которой сидел человек в шляпе и коричневой кожаной куртке, держащий поводья. Его косматая борода торчала, словно лучи солнечной короны, по кругу.

За ним волочилась пестрая процессия людей с чумазыми лицами в разнообразных одеждах, с различными музыкальными инструментами, среди которых самыми узнаваемыми были гитара и бубен с серебряными колокольцами.

Кто-то из них нес рюкзаки, но оружия я не заметил ни у кого, кроме возницы: к его поясу был пристегнут револьвер.

Сзади за телегой неуклюже шагал угловатый силуэт, покрытый мохнатой шерстью: настоящий медведь! Его-то рев я и слышал, отдающийся эхом между стенами полуразрушенных домов.

Только тут, когда возница прервал песню, воззрясь на наш отряд, я заметил, что на телеге лежат тела людей, одетых в различное обмундирование.

— Трупы! Трупы! Свежие трупы!!! — заорал сипло возница. — Недорого: пять патронов за штуку! Возродятся без памяти у вас! Сможете сколотить надежный отряд! Самые лучшие! Кому свежие трупы! У Марка есть дешевле, но они никуда не годятся! Порченные мороками, да и ненастоящие! Только у Гарольда из Микен самые лучшие трупы!!!

Наш отряд застыл — Сергей поднял руку в предупреждающем жесте.

— Бродяги… — процедил Якушкин сквозь зубы.

— Джипси, — кивнул Янис, — не хваталло!

— Куда путь держите, добрые люди? — крикнул возница, останавливая мула на перекрестке.

— Как там Семенов? — спросил Сергей.

— Держится пока ваш Семенов, — ответил возница под рык медведя, которого какой-то человек в пестром халате, с морской раковиной на остроконечной шляпе, пытался накормить бубликом, — а то как же! Он ведь в таком месте! Трупы не нужны?

— Тебе Доктор про трупы еще в прошлый раз все сказал, — раздраженно ответил Сергей. — Не нужны, ты же знаешь…

— Мое дело спросить… — примирительным тоном сказал возница. — Мало ли что… ну значит, нам по пути… Пошли, что ль…

— Слушай, майор, — вполголоса сказал Сергей. — Ты с этими бродягами поосторожнее… В разговоры особо не вступай…

— Они что, не боятся аномалий? — поинтересовался я, кивнув на пеструю процессию.

— Они просто как-то чуют эту заразу. — Сергей закурил. — Аномалии идут какими-то волнами. Вот есть-есть, а потом раз — и нет. Так эти, — он указал на процессию, — отсиживаются где-то, а потом вылазят и трупами торгуют… Психи… Но с ними безопаснее…

Возница развернул мула вдоль Тридцать девятой и вновь затянул какую-то песню… Вот так мы и пошли… Под рык медведя и бряцание колокольцев…

Овальные траншеи расходились дугами, огибая трехэтажное здание с неоновой вывеской «Детский мир».

Здание стояло возле какой-то красной кирпичной башни, в теле которой сияли обожженные дыры.

Я был совершенно сбит с толку, и объясню почему: среди укрепленных позиций (уже рукотворных), брустверов из мешков с песком, перевернутых автомобилей, кусков кирпичной кладки, приспособленных для укрытия, нескольких противопехотных пушек и пулеметных гнезд древнего образца, противотанковых «ежей» с натянутой между ними колючей проволокой стоял П-образный стол, уставленный едой и напитками на белоснежной скатерти, за которым сидели бродяги и кое-кто в военной форме различных оттенков и покроя. Медведь плясал под трель балалайки, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу и порыкивая. Сквозь кожаный намордник ему просовывали куски мяса и овощей со стола, на что он благодарно хлопал тяжелыми передними лапами с длинными кинжалообразными когтями.