Денис Ватутин - Конец легенды

— Я думаю, отдыхать поедем в горы… Да… На лыжный курорт…

— Приходите завтра вместе с женой…

— Дэ-э-э-эн… — из другого мира.

— Во вторник у меня совещание…

Я ворочаюсь во сне…

— Так почтим же светлую память наших товарищей: Охотника Йоргена, Охотника Сибиллы, паладина Андрея «Ящера», туриста Джованни Мюррея, Ангела Владимира Кожевникова, связного Эверта Лидумса и многих, многих других, отдавших свои жизни за свободу марсианских колоний и свободу человечества вообще!

Аурелиано в черной рубашке и широких шароварах делает значительную паузу…

— А также вспомним тех, кто верой и правдой, бок о бок со Странным, Ириной Кожевниковой, Джей Джокер, полковником Роем, Азизом Алимой, Элайей и Стэном Кадыком помогли нашему Великому Делу! Нашей Борьбе! Всех имен не перечислить в этой короткой речи, но их тысячи! Десятки тысяч! Диего Хлопотун…

— Марс для марсиан!!! — закричала пестрая толпа в холле Совета колоний.

— Долой Совет Четырех!!!

— Да здравствует марсианская революция! Да здравствует Свобода и Независимость! Да здравствует планетарное правительство во главе с Пастухом Глюков! Ура!!!

— Ур-р-ра-а-а-а-а-а-а-а!!! — закричал многоголосый нестройный хор.

— Дэн, — жестко стиснув губы, произнес Аурелиано. — Ты неправильно поступил с этими папуасами из Элизия. Они требуют равной квоты в торговле…

Я вкушал оливки, заедая их маринованной дичью и запивая красным вином. Зачем я ем оливки?

— Пастух Глюков! — произносит нараспев миловидная девушка. — Это вино и фрукты для вас и вашей жены…

— Я не просил…

— Так просил передать народ Гефестополиса! Воплощению бога на Марсе…

— Элайя! Я же просил никого не пускать! Удвойте охрану Дворца и позовите мне Кадыка…

— Да здравствует свобода!

— Лучшие женщины клана Железнодорожников ждут твоей воли…

— Хуанита… принеси попить… — шепчу я.

— Да, милый… — раздается ласковый женский шепот.

Перед моим лицом — запотевший стакан с холодной водой…

Вдруг заплакал младенец.

— Тихо… Тихо… маленький Дэн… — шепчет все тот же голос… — Папе приснился плохой сон…

Она кладет свою ногу на мое правое бедро…

Она ласково водит своим коленом по моей ноге…

Отчего-то мне становится очень страшно, тоскливо и горько — будто я утопаю в какой-то вязкой жиже, от которой мое тело начинает неметь, покалывает кожу… Что-то пошло не так… Где-то я ошибся… Это точно… Страх… Тьма… Я ничего не помню…

И…

Я просыпаюсь…

Ярко-белая комната… Бесконечно яркая… Тишина и какое-то жужжание…

Я что-то не помню всего…

Чувствую по моей ноге движение…

Я вскакиваю — я в постели, и рядом со мной лежит девушка…

Такой надрывный звук… НЕТ!!!

Это не девушка… Совсем не девушка…

Нога чувствует сухую поверхность…

Вз-з-зжи-и-и-и-вз-зж-жи-и-иж-ж-жу-у-у…

Я поворачиваю голову… и… Я лежу в постели… Рядом со мной лежит оживший манекен… Ужасный андроид в виде женщины трется о меня коленом в механическом танце сервоприводов!!!

Я зажмурил глаза…

И вновь открыл… Потолок был серым…

Был запах перегоревших проводов, но самое страшное — по моей ноге елозил силиконовый протез женской ноги…

Я оглядел кровать — я даже вспотел от ужаса: рядом со мной лежал дроид в женском обличье, который говорил мне:

— Дорогой, я хочу твой член… Дорогой, наш ребенок хочет кушать… Дорогой, почеши мне спинку… Я устала быть одна…

Медленно встаю — голова идет кругом… Ломит затылок… Что это?! Где я?! Я потерялся после… После этого шкафа…

Комната напоминала обстановкой отель «За Облаками».

Входная дверь была снесена с петель и валялась на полу. Рядом ехал перевернутый стеклянный столик, с которого на пол упали и разлились напитки и некоторые блюда, образуя собою сейчас отвратительную лужу…

— Ты не можешь сходить на почту? — равнодушным голосом повторял робот, продолжая шевелить ногой, будто вращал педали несуществующего велосипеда. Пахло горелой пластмассой…

Мороз бежал по моей коже…

Я озирался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить, — в голове была полная каша…

— Милый, ты не можешь сходить на почту? — произнес синтетическим голосом дроид. — Боже! Марта опять выбегала днем на поверхность!!! Дэн! Поговори с ней…

Я дико покосился на механическое чудовище и попытался открыть дверь номера…

За дверью был яркий слепящий свет, в котором терялось всякое изображение…

Я с готовностью сделал шаг и…

Меня трясло, словно от хорошей дозы адреналина…

Я стоял на холме, под которым была огромная долина… В ней высился стеклянными обветшалыми башнями город, ребрящийся скелетами этажей обрушенных небоскребов, проваленными крышами прижавшихся к ним домов поменьше… Явно пустой Город… Ни движения, ни звука…

Какое-то время я разглядывал, как зачарованный, эту картину…

Вокруг Города высились отвесные скалы, огибая долину почти в самой зоне видимости, от края до края. Они терялись в белесой дымке.

Я оглянулся назад — прямо за мной шла такая же скалистая стена, теряющаяся где-то в твердом небе… Новый полигон…

По извилистой тропинке вниз прыгал метрах в пятидесяти карлик на пружинных ходулях… Натужный скрип пружин вызвал во мне почему-то ощущение равнодушного спокойствия…

Я начал неторопливо спускаться с холма, вслед за удаляющейся фигурой…

Я закурил сигарету и задумчиво глядел на прыгающее существо, которое улепетывало от меня, словно от смертельной опасности.

Потом…

Потом помню мало. Да в общем-то и происходило-то немного…

Я долго бродил по бесконечным улицам заброшенного города — и нигде не видел следов Криса с Ириной, более того — не знал, куда идти: карлик на ходулях, как водится, исчез за первым поворотом, и… Тишина… Мертвая и ватная тишина, от которой в последнее время я отвык…

Мусор, выщербленные бетонные лестницы, потрескавшийся асфальт, выбитые пыльные окна — все было незыблемо, непререкаемо монументально и потому мертво…

От этого всего можно сойти с ума…

И опять: ржавые телефонные будки, куски бетона, хохот тишины…

Я вновь услышал скрип пружин и побежал меж заросших плющом и травами кирпичных стен, завернул в проулок…

— А потом меня долго везли на военной машине, вот так вот! — Отшельник затянулся самокруткой, а я взял в руки очередной том Шопенгауэра [61] Артур Шопенгауэр — немецкий философ. Один из самых известных мыслителей иррационализма, мизантроп, тяготел к немецкому романтизму, увлекался мистикой, изучал философию Иммануила Канта и философские идеи Востока. и бросил его в полыхающий костер.

Я вновь столкнулся с невероятной встречей — Отшельник!

Как он тут оказался?