Рустам Панченко - Инвалид. Том первый

Не успели высохнуть чернила на бумаге, как внимание девушки обратили на один интересный пункт контракта, который она подписала. А в нем сообщалось, что с момента подписания, она становится женой дорогого олигарха. И как только она решила показать зубки, ее избили. Жестоко и больно. А потом новоиспеченный муж предупредил, если она не будет делать то, чего он от нее ожидает, то может уже сейчас прощаться со своими родителями.

Она смирилась, но продолжала искать варианты освобождения из такого рабства. Из ВУЗа ее отчислили по собственному желанию мужа. А потом, когда она первый раз сбежала, правда недалеко и не на долго, позвонила мама и сообщила, что отец погиб. Его смолотил комбайн. Более жестокой смерти тяжело даже придумать. После этого ее предупредили, что следующей будет ее мать. Это был первый удар, который ее сломал.

За ним последовал второй. В один день ей дали личное дело молодого парня по имени Андрей и приказали с ним ознакомиться. Как выяснилось, ее муж имел свою лабораторию, которая занималась вопросом клонирования матрицы человека. После того, как она поняла, что же это значит на самом деле, ей стало еще хуже. А встреча с будущим сыном в клинике мужа вообще добила. Осознавать, что она хоть и косвенно, но все же виновата в смерти молодого парня, было ужасно.

После того, как прошла процедура, ей стало совсем плохо. Жить не хотелось. Совсем. Восемь месяцев она мучилась, а потом решила сбежать, невзирая на последствия. У нее даже получилось. Правда, когда она ехала на такси, вдруг потеряла сознание, а очнулась уже здесь, в распределительном центре корпорации.

Здесь она родила сына, которого назвала Андреем, как и того парня. А дальше началась очень страшная послеродовая депрессия. Даже местные технологии не могли ничего поделать с ее психикой. Она просто закрылась в себе, как в ракушке и ничего не хотела делать. Представителям центра даже пришлось приставить няньку для парня. Хоть им это и не пришлось по душе, но закон есть закон. Вот только счет за непредусмотренные услуги просто перевесили на девушку. И теперь, пока она не отдаст долг, должна его отработать на месте, которое укажет корпорация.

Сейчас они летят на одну из сельскохозяйственных планет принадлежащих корпорации, и ближайшие двадцать лет будут вынуждены провести на ней. Раньше отдать кредит не получится.

Вот теперь просто предостаточно информации для обдумывания нашего текущего положения. И оно уже сейчас мне активно не нравится.

Чтобы быть честным с девушкой, вкратце рассказал ей свою историю. Однако не стал выдавать на гора всю информацию. Кое-что оставил за кадром. Это касается некоторых моих способностей и финансового состояния. Вначале нужно понять, как быть дальше, а потом уже принимать столь ответственные решения. Ведь еще не понятно, насколько можно доверять ее рассказу. По ходу того, как она делилась своим прошлым, было много недомолвок. И я не понимаю, что это значит.

Все уже давно спят, только у меня нет на это времени. Сколько всего нужно обдумать, что просто ужас. Отчего-то внутри растет уверенность, что я совершил большую ошибку, за которую придется очень долго расплачиваться. Вот не нужно было выдавать Катерине, что я — это я. Извините за каламбур.

Понимаю, что таким образом помог ей вернуться к полноценной жизни, если будет правильным такое сравнение, но что-то внутри очень гложет и призывает готовиться к неприятностям. И оно же намекает, что те не за горами. Вот поэтому и не могу уснуть, стараясь понять, что же такого можете нами произойти? Или правильнее говорить — со мной?

Несколько часов копания в себе ничего не дали. И продолжал бы в том же духе и дальше, но не вышло. Оказывается, детский организм не рассчитан на такие перегрузки и поэтому он просто отключил разгорячённое сознание, окутывая его спасительным сном. Даже не успел заметить, как такое произошло.

— Хватит спать, соня! Всю жизнь проспишь! — услышал знакомый женский голос, обращавшийся ко мне на русском.

Однако, даже несмотря на то, что обращались не на местном, тут же исполнить высказанное пожелание не получилось. Глаза, половину ночи таращившиеся в пластиковый потолок конуры, предназначенной для перевозки людей на дальние расстояния, отчего-то отказывались открываться. Рот же, наоборот, отказывался закрываться, раздираемый порциями зевков, которые пошли непрекращающейся чредой. Поспать бы еще пару часиков, проскочила очень приятная мысль. Однако никто к ней не стал прислушиваться. Видимо, она прозвучала очень тихо и не убедительно.

— Ну, давай же, вставай! — усилила свой напор Катерина. — Иначе оставлю одного, и будешь наслаждаться видом на пластиковый потолок.

Как же, напугала! А до этого я, чем занимался? Не помнишь?

Однако мысли, которые промелькнули в просыпающемся сознании озвучивать не стал. Не нужно с самого утра портить настроение себе и окружающим. Ну, понятно, не выспался. Первый раз, что ли? Никто ведь не помешает мне поспать чуть позже? Сейчас же, предполагаю, есть возможность куда-то пойти. Ведь не зря же угроза прозвучала именно в такой формулировке? Поэтому собрался со всеми силами, которые только были в наличие и постарался встать. Вначале на четыре конечности, а чуток освоившись с равновесием — на две. Правда, стоял, прислонившись к стене, чтобы иметь лучшую опору на случай непредвиденных обстоятельств. Несколько раз даже пришлось воспользоваться такой предусмотрительностью, так как стоять вертикально отчего-то получалось плохо. Странно, ведь еще вчера, когда бегал по каюте, даже не обращал никакого внимания на такие мелочи. А тут как будто бы снова забыл, как это правильно делается.

Катерина сидела в позе лотоса, вероятно, как самой подходящей для помещений подобного формата, и смотрела на мои потуги. Ее отношение к происходящему выражала красивая улыбка во все тридцать два зуба. С одной стороны было неприятно, что смеются с меня, а с другой — видеть ее улыбку было очень приятно. Понимаю же, что она получала удовольствие совсем не от моей неуклюжести, а от того, что ее перестала пилить совесть.

Когда наконец получилось не только подняться, но еще и проснуться, начался новый день моей, вернее нашей, жизни. Подхватив на руки своего сыночка — это я о себе, если кто не понял — Катя направилась на выход из каюты. Она просто светилась от счастья. Если бы эмоции можно было измерять на каких-то приборах, то в данном случае все они просто зашкаливали бы.

Однако то, что увидел я, когда покидали каюту, несло в себе абсолютно противоположные чувства. В то время как Катерина смотрела вперед, я был повернут головой назад. И выглядывая из-за ее плеча видел злые лица волчиц. Казалось, что они были готовы разорвать нас на маленькие части. Огонь, который заметил в глазах самой старшой, той, что сидела возле обчищенной мной сумки, просто обещал зверское самоубийство с отягчающими обстоятельствами. Стало очень неприятно. Даже показалось, что по коже пробежался холодок. И снова словил себя на мысли, что очень легко читаю людей. А ведь ничем таким в жизни не обладал.