Самуэль Дилэни - Падение башен. Нова

— Сюда.

Они открыли дверь.

Полоса света пересекла лицо Лока.

— Кто здесь?

Катин проговорил:

— Капитан!

— Что?

— Капитан фон Рей!

— …Катин? — его пальцы вцепились в подлокотники кресла. Желтые глаза уставились прямо, в сторону, снова в сторону, опять прямо.

— Капитан, что?.. — лицо Катина прорезали глубокие морщины. Он подавил панику и заставил лицевые мышцы расслабиться.

— Я сказал Мышонку, чтобы он привел тебя посмотреть на меня, когда ты будешь в полном здравии. С тобой… С тобой все в порядке. Хорошо. — Боль проступила на изуродованной плоти и исчезла. — Но это была именно боль.

Катин перестал дышать.

— Ты тоже старался увидеть. Я рад. Я всегда думал, что ты мог понять.

— Вы… рухнули на солнце, капитан?

Лок кивнул.

— Но как вы выбрались?

Лок вдавил голову в спинку кресла. Темная кожа, рыжие волосы, сквозь которые проступало несколько желтых, невидящие глаза — единственное в этой комнате, что имело цвет.

— Что? Выбрались, ты сказал? — он коротко рассмеялся. — Это теперь раскрытая тайна. Как я выбрался? — было видно, как на его лице подрагивают желваки. — Солнце. — Лок поднял руку, согнул пальцы, поддерживая воображаемую сферу, — вращается как миры или некоторые луны. Для предмета, имеющего массу звезды, вращение означает существование неимоверной центробежной силы, приложенной к экватору. К концу стадии накопления тяжелых элементов на поверхности звезды, когда звезда начинает становиться новой, все это проваливается внутрь, к центру, — пальцы его задрожали. — Вследствие вращения материя полюсов проваливается быстрее, чем материя экватора, — он снова вцепился в подлокотники. — В течение нескольких секунд, после начала превращения сферы нет, а есть…

— Тороид!

На лице Лока обозначились складки. Он дернулся в сторону, словно спасаясь от сильного света. Затем пересеченное шрамом лицо вернулось в прежнее положение.

— Ты говоришь, тороид? Тороид? Да. Солнце стало бубликом с дырой, в которую без труда могли бы пролезть два Юпитера.

— Но ведь новы изучались институтом Алкейна почти столетие! Почему же там этого не знают?

— Перемещение вещества идет исключительно внутрь солнца. Перемещение энергии — наружу. Гравитационный сдвиг засасывает в дыру все, что оказывается поблизости, перемещение энергии поддерживает температуру внутри отверстия равной примерно температуре на поверхности некоторых красных гигантов: менее пятисот градусов.

Хоть в комнате и было прохладно, Катин увидел, как на лбу Лока выступил пот.

— Форма тороида таких размеров — короны, которую могли видеть станции института Алкейна — почти полностью идентична сфере. Хотя размеры отверстия велики, но если сравнивать их с размерами разрастающейся сферы лучистой энергии, очевидно, что отыскать отверстие довольно трудно, если только не знаешь заранее, где оно находится… или пока не упадешь в него, — пальцы на подлокотниках неожиданно выпрямились. — Иллирион…

— Вы… вы взяли свой иллирион, капитан?

Лок снова поднес руку к лицу, на этот раз сжатую в кулак. Он попытался сфокусировать на ней взгляд. Другой рукой он попытался схватить кулак, наполовину промахнулся, снова схватил, и промахнулся полностью, попытался еще раз, раскрытые пальцы схватили кулак. Руки его тряслись, словно у паралитика.

— Семь тонн! Единственная материя, достаточно плотная, чтобы находиться в дыре — это элементы, тяжелее трехсотого номера. Иллирион! Он плавает там, ожидая того, кто нырнет туда и вытащит его на поверхность. Направьте свой корабль внутрь, поглядите, где он там есть и черпайте его парусами. Он стягивается к излучениям. Иллирион почти без примесей, — руки разошлись в стороны. — Только… включите наружные сенсодатчики и посмотрите вокруг, чтобы увидеть, где он. — Его лицо сделалось хмурым. — Она лежала так и ее лицо… ее лицо словно великолепные развалины в центре ада. И я протянул все семь моих рук в ослепший день, чтобы отщипнуть несколько кусочков ада, плывущего рядом с… — он снова поднял голову. — Там, на Новой Бразилии, есть иллирионовый рудник… — за окном, высоко в небе, висела гигантская и пестрая планета. — У них есть оборудование для производства иллирионовых ракетных двигателей. Но поглядел бы ты на их лица, когда мы приволокли наши семь тонн. А, Мышонок? — он снова громко рассмеялся. — Ты говорил мне, как они глазели, а? Мышонок!

— Все отлично, капитан!

— Все отлично, Мышонок, — Лок кивнул, глубоко дыша. — Катин, Мышонок, ваша работа окончена. Забирайте свои рекомендации. Корабли улетают отсюда регулярно. Вам не составит труда устроиться на один из них.

— Капитан, — рискнул спросить Катин. — Что вы намерены делать?

— На Новой Бразилии находится дом, в котором в детстве я провел немало приятного времени. Я вернусь туда… чтобы ждать.

— Может быть, вам там надо что-нибудь сделать, капитан? Я глядел и…

— Что? Говори громче.

— Я сказал, что со мной все в порядке, а я глядел, — голос Катина прервался.

— Ты глядел удаляясь. Я глядел приближаясь к звезде. Все нервные центры мозга нарушены. Неврологическая конгруэнтность, — он покачал головой. — Мышонок, Катин, Аштон Кларк с вами…

— Но капитан…

— Аштон Кларк.

Катин поглядел на Мышонка, потом снова на капитана. Мышонок возился с ремнем своего футляра. Потом он поднял голову. Они повернулись и покинули темную комнату.

За дверью они снова остановились перед лунным пейзажем.

— Итак, — проговорил в раздумье Катин, — фон Рей выиграл, а Принс и Руби — нет.

— Они погибли, — сказал Мышонок. — Капитан говорил, что он убил их.

— О, — Катин глядел на ландшафт. Спустя некоторое время он сказал. — Семь тонн иллириона — и равновесие нарушено. Созвездие Дракона падет, в то время, как Федерация Плеяд поднимется. Окраинным Колониям тоже предстоят изменения. Благодаря Аштону Кларку, перемена места приложения труда теперь не сопряжена с трудностями. Однако, ожидается возникновение некоторых проблем. Где Линчес и Айдас?

— Уже ушли. Они получили сообщение от своего брата и отправились к нему, как только мы добрались до Окраинных Колоний.

— От Тобиаса?

— Вот именно.

— Бедные двойняшки. Бедные тройняшки. Когда этот иллирион начнут использовать, начнутся перемены… — Катин покусал пальцы. — Конец блаженству. — Он поглядел на небо, с которого постепенно исчезали звезды. — Мы переживаем исторический момент, Мышонок.

Мышонок вычистил серу из уха ногтем мизинца. Серьга на его ухе сверкнула.

— Да. Я тоже так думаю.

— Что ты теперь собираешься делать?

Мышонок пожал плечами.

— Не знаю. Поэтому я и попросил Тай погадать мне на Тароте.

Катин поднял брови.