Коротыш Сердитый - Боцман и раздолбай (СИ)

— Недоразвитая орчиха. — Буркнул Федя, а Боцман, услышав его слова, заржал.

В ангаре появились пираты, их вопли и крики были отчетливо слышны в огромном помещении даже от дверей. Вся эта орда в количестве десяти-двенадцати особей, а может быть и больше направилась к кораблю. Рома уже приготовился стрелять, но девушка вновь вмешалась, положив руку на ствол винтовки.

— Не надо, раскроем себя раньше времени, пусть вывезут нас со станции.

— Ну что ж, придется использовать план Б. — Проворчал Федя. — За мной. Нам нужна не самая ближайшая капсула, а определенная. Я лично возился с ней пару недель и отличить от остальных уж всяко разно сумею.

— Как мы поместимся в этой скорлупке вчетвером? — спросил Калан.

— Легко, правда будет немного тесно. — Ответила Ася, пробираясь в тени контейнеров следом за техником. — Шевелитесь там!

Экиранатианиэль наклонилась к панели приборов, уже в который раз сверля взглядом ненавистный сигнал полной заправки баков и батареи. Ник отрешенно смотрел в обзорное окно, наблюдая одну и ту же картину вот уже второй день, когда они прилетели из поиска и, дожидаясь, пока сборщика полностью подготовят к полету. Впрочем, техники поручили это роботам и ушли. Как всегда. Потому что бродить среди калек и рабов им не доставляло никакого удовольствия.

Ник попал сюда относительно недавно — буквально года два назад и его тут же определили рабом на эту мусорную скорлупу оператором «разделочного» робота и управляющим манипуляторами. Как сказал бригадир мусорщиков только такой уровень интеллекта как у него соответствовал данной работе. К тому же даже если он подорвется на мине, его расстреляют автоматические пушки станции или дроны-перехватчики наконец-то принесут ему долгожданную смерть, то его легко будет заменить на еще одного такого же калеку. Во время перевозки в сонном или замороженном виде урод-работорговец случайно (или намеренно уже не узнаешь) оттяпал ему руку и ногу с левой стороны. Может быть ему нужны были здоровые конечности молодого парня, неизвестно, но очнулся Ник от дикой боли и даже сейчас фантомное ощущение рук и ног давало о себе знать. Естественно, его продали по уценке и «Мастера» тут же назначили его на сборщика, установив простенькую нейросеть техника-оператора, только чтобы мог управлять дронами и роботами. Ник за свои два года сменил уже троих пилотов и его нынешняя напарница была четвертой. Первый погиб очень глупо — заснул и случайно перекрыл питание для искусственной вентиляции легких. Задохнулся, короче. Ведь он был почти андроидом, только мозги и еще немного органов были живыми. Как такой квазиживой организм мог умереть — не понятно, хотя сам Ник подозревал, что он сделал это нарочно, потому что устал от такой жизни. То есть скорее существования. Также как и он сам. Теперь уже, проболтавшись эти два года в космосе среди разного корабельного хлама, он уже завидовал своему первому напарнику, что тот таким образом сбежал с корабля. Сам же Ник элементарно боялся самоубиться, да и церковь не одобряла такой способ ухода их жизни, так что приходилось терпеть.

Второй тоже покончил жизнь самоубийством, причем довольно оригинальным способом — попытался «спрыгнуть» с сиденья, куда вживляли тело очередного оператора или пилота, которых тут побывало до этого неизвестно сколько и сколько еще будет после него. Сделать это было проблематично, но как оказалось возможно — пилот своими ерзаньями оторвал часть приживленных датчиков и вызвал серьезные кровотечения у себя, отчего и помер. Ник тогда звал на помощь, но никто не откликнулся, а когда пришли, то надавали ему же по мордасам за то, что не предупредил. Когда он попытался оправдаться, то снова получил порцию плюх — еще бы, очередной вылет был сорван. Пилота нашли быстро — купили первого же раба с коэффициентом около ста и засунули в кресло. Этот продержался чуть дольше, пока они не попали под удар лазерного луча станции. Тут уже Ник возблагодарил Бога за то, что тот решил наконец обратить на него, грешного, свой взор, но парню и тут не повезло — пилота испарило в первые микросекунды вместе с сиденьем, а вот его спасла индивидуальная стазис-капсула, которая была вмонтирована в кресло. Все же «Мастера», хоть и не ценили жизни рабов, но и разбрасываться ими не собирались. Стазис работал от силы полчаса, но этого хватило, чтобы его сняли с полуразрушенного корабля — сработал маячок и на матке точно знали, что он жив. Ника сняли, доставили на базу, где он просто сидел в углу, наблюдая за суетой в ангаре, подключенный к системам жизнеобеспечения. Сбежать было нереально — без рук, без ног далеко не убежишь. Так и просидел Ник в углу, пока техники не собрали новую капсулу, причем работал там только один, который иногда его подкармливал и разговаривал с ним. Только благодаря его оптимизму он и продолжал жить. Как же его звали? Какое-то странное русское имя. Раньше, еще когда он жил на Земле, пресса чего только не писала про Россию и русских, обвиняя их во всех неудачах и просчетах собственной администрации, а иногда и просто истеря по поводу и без. Ник тогда верил всему что писали. А тут подошел человек (Ник уже давно мог отличить землянина от федерала), предложил помощь, представился, хотя и сам был таким же рабом — ошейник выдавал в нем опасного беглеца, кормил его деликатесами, а не этой полужидкой кашицей, которая хранилась в термосах кресла. Питательные трубки, по которым поступали витамины и минералы в организм, хоть и поддерживали жизнь, но не давали ощущения, что живешь. Вот в таком состоянии полузомби Ник и существовал, пока русский не принес ему мяса, хоть и синтетического, но мяса. Какое же это было приятное чувство вновь рвать волокнистые куски зубами, пережевывать их и глотать. Стоит ли говорить, что его тут же вырвало — желудок уже успел отвыкнуть от такой пищи. Тогда русский посоветовал ему есть маленькими кусочками, чтобы привыкнуть. Подкармливая его, он вел с ним разговоры о жизни, о месте в ней. Он не показался Нику кровожадным и страшным, какими описывала их западная пресса — нормальный парень откуда-нибудь с фермы штата Кентукки или автомастерской Лос-Анджелеса. Когда скорлупу уже почти собрали и в следующий свой вылет его должны были забрать, дав нового пилота, русский принес ему очередную порцию еды, Ник спросил:

— Почему ты возишься со мной?

— Мы же земляки. — Ответил тот. — Надо держаться друг друга, нас тут и так очень мало.

— Ты ведь русский, как ты можешь быть моим земляком?

— Ну и что? — странным вопросом ответил тот, чем ввел Ника в ступор. Он редко понимал, о чем говорит его собеседник. — Планета у нас одна, так что здесь мы все земляки.

Странная логика, но в ней есть смысл, подумал тогда Ник, но вслух ничего не сказал — русский кормил его с ложечки и было глупо ругаться из-за ерунды, тогда он точно останется один, а так у него появился знакомый. Приятелем или другом его не назовешь, все же он техник с руками и ногами, а кто он? Калека-мусорщик, волею судьбы заброшенный на задницу вселенной, где ковыряется в старом хламе. Хотя некоторые детали и оригинальные решения конструкции были очень востребованы даже сейчас, недаром мусорщикам поступали заказы даже с «Большой земли» — найдите то, отыщите это. Техник посмотрел на него, склонив голову к левому плечу потом наклонился и прошептал: