Ирина Якимова - Error 404 (СИ)

Он сообщил родителям Кейлы свое намерение жениться на юной распознавательнице. Мать Кейлы обрадовалась, а вот отец, страж, как и Энжет, смерил юношу взглядом, ясно говорящим если не о презрении, то о сомнении, тот ли пузырек ему достался.

— Всем, взявшим на испытании цветной пузырек, должно следовать путем своей касты, не сворачивая, не отклоняясь, — процедил он. — Кто, как ни страж, должен это понимать?!

— Кейла останется распознавательницей, — несмело попробовал возразить Энжет.

— Номинально! Ты хочешь увести ее с ее пути. В ситуации близящейся войны с чуждым это не только неразумно, но и подло. Ты хочешь лишить мир распознавательницы, когда они так нужны!

— А ты… — Энжет осекся: дальнейшие слова требовали от него невероятной смелости, даже наглости. — Ты предпочтешь видеть Кейлу на алтаре?!

— На алтаре, у врат бессмертия, или у алтаря, с тобой, — пусть решает Кейла. Я же буду надеяться, что дочь проявит большую силу воли и верность единожды выбранному пути, чем ты. Да, я предпочту видеть лицо Кейлы, высеченное на колонне дворца Наао, чем видеть ее пусть живой, но с предателем, недостойным звания стража Границы! — отец Кейлы не сказал — выплюнул это Энжету в лицо.

…И теперь, у алтаря, когда в его ладони лежала теплая безвольная ладонь возлюбленной, Энжет мог думать только о первом и последнем разговоре с отцом Кейлы. И твердый шарик эньо во рту — ритуальное кушанье, которое в начале ритуала он должен был передать супруге через поцелуй, наливался жгучей горечью его сомнений. Неужели этот шаг — действительно шаг с пути касты, а он стал предателем, не успев стать стражем?! Кто разрешит его сомнения? Беззаботно улыбающиеся Аки и Лереми, вставшие в отдалении от алтаря? Пришедшая с сестрой бесстрастная всезнающая, чье лицо скрыто под серебристой маской — дождем вуали? Или Кейла — незнакомая, безвольная, мягкая как детская кукла Кейла с затуманенными белыми глазами? Все собравшиеся доверчиво внимали ему, а он… Он вовсе не был уверен, стоит ли делать следующий шаг.

Небо заполнили тучи мелких легокрылых созданий, мигрирующих из зараженных областей. Вечный день светлой половины Сенты поблек, все краски словно загустели. Неприятное, тревожное время стирания всяческих границ! Приближается большая буря… Красные отсветы задыхающегося под волнами темной стаи солнца Эдо плясали на сложных узорах кристалла алтаря, кровавыми всполохами мелькали в складках вуали Среброликой, искорками проницали белый туман в обессмысленных глазах возлюбленной, стоявшей с ним рука об руку…

Энжет тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Не иначе их нашептал отвратительный, немертвый-неживой ветер!

«Она забеременеет и перестанет получать зелья распознавателей. И туман из ее глаз уйдет. Кейла будет моей!»

Словно в ответ на его сомнения, губы Кейлы вдруг дрогнули. Она покатала за щекой шарик эньо, пробуя на вкус свои чувства, и ее взгляд прояснился.

— Энжет, что ты делаешь! — прошептала она.

— То, что пообещал, когда ты выпила пузырек распознавателей: спасаю тебя.

— Мы у алтаря с сереброликой… шарик эньо за щекой… Мы женимся? Сумасшествие!

— Никакого сумасшествия. Родители согласны, ритуал ведет наставница Лереми.

— Где мы будем жить?!

— Ты останешься в доме своих родителей. Меня скоро отправят к Границе. Воспитателем первой двойни будет наш с Лереми старый пестун.

— Первой двойни… — Кейла в смятении схватилась за голову. — У нас будут дети?!

— Зачатие — обязательная часть ритуала, — строго напомнила среброликая. Она покачивала головой, глядела слепыми глазами то на Энжета, то на Кейлу, красные всполохи резкими линиями порой выхватывали под прозрачной вуалью черты ее лица.

— Зачатие, воспитатель… — пробормотала Кейла, потирая лоб в попытке сконцентрироваться. — Нет, ты обезумел! Тебя отправят к Границе… Это МЕНЯ скоро должны отправить к Границе!

— Не отправят.

— Ты хочешь, чтобы я забеременела и перестала быть распознавательницей?

Энжет сжал зубами гладкий как камень шарик эньо, и жгучая горечь потекла ему в горло.

— Ты останешься в касте, — выдавил он. — Но алтарь на площади дворца больше не будет тебе грозить. Разве это плохо, Кейла?

— Я чувствую чуждое в воздухе, и внутри все тянется к нему, чтобы вобрать в себя, запереть, не дать ему пожрать мир! Я должна сейчас быть на Границе, Энжет!

— Пока каста справляется там без тебя. У мира еще полно спасителей.

— Нет… Нет! Кем я буду с тобой? Никем! Как мама… Не хочу!

Вот упрямая дура! Совсем как ее упертый отец. Энжет зло стиснул ладонь девушки и услышал хруст ее тоненьких косточек.

— Ты видела ритуал распознавателей? Нет? Так посмотри! Может, еще перестанешь мечтать о посмертной славе!

Слава… — при этом слове туман опять начал заполнять глаза Кейлы. Нет, все поздно, бесполезно! Видимо, зелья распознавателей кормят прежде всего гордыню.

— Обменяйтсь эньо, — велела среброликая, решившись начать ритуал, и Энжет услышал тревожный вздох сестры в отдалении.

— Я хочу остаться в касте, настоящей распознательницей, а не служкой, — как сомнамбула сказала Кейла. — Если это значит: оставить тебя навсегда, пусть будет так. Прости, Энжет.

Он развернул ее к себе за плечи, тряхнул так, что голова девушки заболталась на тоненькой шейке:

— Это не ты сейчас говоришь! Это говорит туман! Очнись, очнись! Кейла! — это имя прозвучало в его устах хлестко, как удар. Кейла широко распахнула глаза. Взгляд снова стал осмысленным.

— Ты должна быть моей! — крикнул Энжет и теперь почувствовал сладость на языке. Сладость его любви мешалась с горечью его сомнений, и торопясь, чтобы новый вкус не пропал, он наклонился к Кейле и поцеловал ее губы. Девушка испуганно трепыхнулась, но скоро сама ответила на его исступленный поцелуй. Ее руки обхватили его голову, прижимая к своей, но жар в поцелуе Кейлы был страшным, леденящим. Она не воскресшала сейчас — убивала возлюбленного…

Ее шарик эньо очутился в его рту, и Энжет не почувствовал какого-либо вкуса, внутри все онемело, как от наркотической травы сонто. Он оторвался от Кейлы, даже оттолкнул ее. Девушка катала за щекой его шарик эньо, знакомясь с его горько-сладким вкусом.

— Ты в смятении, — прошептала она. — Твоя злость жжет даже сквозь сладость любви. Ты хочешь, чтобы я отвергла путь к вершине своей касты, но для себя от пути стража при этом отказываться не собираешься! Ты сомневаешься! А я… я ничего не чувствую, Энжет. Чувствуешь?! Ничего, кроме пути моей касты! Не надо продолжать ритуал, среброликая.

Всезнающая заговорила что-то: про то, что страх перед ритуалом испытывают многие, и он дает небольшую горечь эньо, про то, что безвкусие шарика Кейлы — следствие лишь того, что юная распознавательница пила зелья своей касты, а вовсе не ее бесчувствия и нелюбви. Кейла не слушала ее, как и Энжет.