Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Дядя коротко кивнул, и я понял, что Стас не забыл. Он хотел, чтобы я снова попросил. Проверял, достаточно ли я «повзрослел».

— Давай, посмотрим, — согласился он.

— А где твои девчонки-то? — уточнил я, пока врач изучал глазное дно, сетчатку и зрачки.

— Лора отдыхает, еще не оправилась от своей ошибки, а Мари взялась провести с Риком сеанс психотерапии. Заперлась во второй палате, но кажется, лечение растянулось уже часа на три, — дядя смешливо поиграл бровями. — Ума не приложу, чем они там занимаются.

— Не думал, что ты так постарел, Стас, — я отодвинулся от негою — Если все так запущено, впору лечить склероз…

— Ой-ой-ой, — возмутился дядя. — Все я помню, не надо грязи. Тебя еще в проекте не было, когда я девчонок портил! Погоди, сейчас закапаю, это все последствия вспышки. Они еще долго будут тебе аукаться, на Земле придется коррекцию зрения делать.

Я вздрогнул.

Земля.

По небу низко-низко летели белые облака. Они проносились с бешеной скоростью, ветер все крепчал, неся в себе обещание близкой беды. Далеко, на пределе видимости в атмосфере блеснула далекая огненная точка, через секунду накатил приглушенный расстоянием раскат грома.

— Ворон! — я отшагнул с трапа, где курил, в коридор. — Вербальное обращение. Фиксируй вход в атмосферу. Идентификация.

— Пеленгую корабль, параметры соответствуют тяжелому боевому линкору.

Оу, какие гости к нам пожаловали, Сатринг собственной персоной. Ненавижу, действительно идет по моим пятам, дышит в затылок, все время напоминая о себе, заигрывает, пробует на зуб. Психологически неуравновешенный психотип, подверженный маниакально-параноидальному синдрому. Эко я загнул!

— Боевые установки готовы к бою.

Я постоял, раздумывая, потом выкинул сигарету и направился в рубку. Ничего хорошего в прилете Лионы нет, Сатрин опять поставит мне в вину побег, начнет рассказывать сказки о том, как мне будет хорошо в Школе. Возможно, решит отомстить за то, что я украл его корабль. Как то там поживает воин, поспособствовавший моему побегу? Надеюсь, он в норме.

Расклад плохой, мы не можем взлететь, тягаться с линкором — наверняка погибель, а погибнуть никак нельзя. Нужно уже доделать начатое, получить от Нуарто согласие или отказ. А тут еще Сатринг, как же некстати. Теперь он — досадная помеха, не более того.

Лернийцы сказали Рику, что кто-то из экипажа непременно должен принести себя в жертву Разлому, иначе Эгида не отпустит корабль, но я не верю, что мою энергию отбирает планета. Скорее уж флагман карликов, но доказать это я не могу. Каждый в этом мире играет исключительно в своих интересах. Узнав цели, ты определяешь свою победу. Так кто же на самом деле играет с нами и в каком положении находится теперь Земля?

Нет, я не питал иллюзий, понимая, что Сатринг рано или поздно решит нагнать строптивого ученика, но думать не думал, что ему посчастливиться найти нас так скоро, да еще застать беспомощными и неподвижными. Похоже, это как раз то, о чем говорил пилот: придется идти на жертвы.

— Ворон! Мониторы! — я вошел в рубку. Вспыхнули экраны, показывая подернутый начинающейся метелью чужой и холодный мир Эгиды.

— Направление двадцать один градус левее кормы. Расстояние пять километров. Показывай.

«Линкор осуществляет посадку дальше».

Я невольно поднес руку к виску и поморщился. Не от боли, а от возникшего неприятного ощущения чужого присутствия в голове. Неприятные воспоминания.

Итак, Ворон до сих пор мог отправлять мысли в мой разум, ТУС оказался не при чем. Что это стоило кораблю теперь? Не знаю. Знаю только, что мне это не стоило тягучей головной боли. Понимая, что когда-то придется научиться отвечать, я попробовал подумать так, чтобы слышал корабль:

«Сколько до линкора?»

Ворон молчал, и я повторил попытку, сосредоточившись на черном теле корабля:

«Сколько… до… места… посадки… линкора?»

Все четко и раздельно.

«Двадцать семь километров».

«Как я мог видеть след посадки? Начинается метель и видимость очень плохая».

«Не знаю, капитан, дело в Разломе».

— Да неужели!

Денис встревожено посмотрел на меня:

— Антон, все нормально?

— Да, — я вздрогнул, вспомнив, что рядом со мной есть еще люди. Сколько времени мне понадобиться, чтобы научиться не уходить в себя, не терять ощущение реальности? Много. С ТУСом было и сложнее и легче. — Я говорю с кораблем.

— И что он говорит? — поинтересовался Рик, входя в рубку. В его глазах я прочел покой и внутреннее удовлетворение. Плохо! Еще хуже, чем я думал. В таком состоянии, я знаю, человек готов ко всему, даже приближение смерти не пугает, а это противоречит всем законом самосохранения.

— Ворон знает обо всем, происходящем на его борту, — сказал я, послав Рику многозначительный, но короткий взгляд. — И о том, что происходит за его пределами. Мой «приятель» по недавним злоключениям вошел в атмосферу Эгиды.

— Приятель? — Вант не на шутку встревожился. Я с уважением посмотрел на второго пилота. Он по оттенку моего голоса уловил, что я имею в виду под словом «приятель».

— Точно, Агатон, именно так. При неудачном стечении обстоятельств нас размажут по поверхности. Дай связь, запрашивай линкор Белая Лиона.

— Нас опередили, — Денис посмотрел на меня. — Отвечаем?

— Конечно.

— Не вышло? — спросил Сатринг, пропустив приветствие. Его ровный глубокий голос, полной торжества и силы, заставил моих ребят в рубке судорожно вздохнуть. Готов поспорить, они испытали мгновение благоговейного трепета, при котором люди валятся ниц, кланяясь повелителю. Лишь осознание себя на своем собственном корабле, заставило пилотов и навигатора удержаться. И все же Агатон издал короткий нервный смешок.

— Судя по всему, у тебя и вправду ничего не вышло, — хохотнул я. — Ведь я не ползал перед тобою на коленях и не отдал в твои объятья свой корабль. А, значит, я все тот же наглый и настырный землянин, готов и дальше водить тебя за нос….

— Сколько ненужных слов, ученик…

— Антон Доров, меня зовут — Антон Доров, запомни, или я вдолблю тебе это в твой тупой мозг! — не удержался я от грубости. Хватит устраивать пошлые представления, чего ты хочешь?

— Можно поразвлечься, — вид главы Школы напомнил мне, что грубость и злость — удел слабых. Глаза Сатринга отчетливо блеснули злорадством.

— Мне не до тебя, — отмахнулся я и шагнул выключить экран, когда Сатринг холодно произнес:

— Ты изменишь свои планы. Этот корабль поднимется с планеты, только когда я тебя убью. Я не привык упускать скользкого угря, когда он уже у меня в руках. Я ведь тебя предупреждал!

— О чем?! Помилуй нас всех Боги! Ты сошел с ума. Ты хотел, чтобы я остался в Школе и посмертно развлекал тебя?!