Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Но заметить эти изменения без меня экипаж не смог бы, они волновались до жара на коже, и прохлада казалась им приятной.

— Нашел! — доложил один из техников. — Корректирую.

— Семь минут, полет нормальный. Выходим на орбиту.

— Курс по вектору 8-19-37.

— Эй, капитан, — снова окликнул я Коха. — Координаты вы считаете в системе от Земли?

— Естественно, — бросил тот.

Мы отказались от такой системы координат после первого же полета, — подумал я. — Вся Вселенная считает свое положение от солнца Нуарто — планетарной системы Союза — и вот нате вам, мы снова выпендрились, приняв за центр координат Землю! Все меряют так, а мы иначе. Интересно, откуда это берется в нас: такой вот индивидуализм, граничащий с критинизмом?

— Обратите внимания, у вас тормозит левый стабилизатор, — констатировал я.

Они все сидели в мягких креслах, греющих их нежные седалища, я же расположился прямо на полу, опираясь на него ладонью, и хорошо почувствовал внезапный крен.

Корабль был совершенно не отлажен, если по уму, его нужно было бы сдать на тестирование и доводку в хорошенький центр где-нибудь на одной из бесчисленных торговых планет. На просторах космоса немало мест, где знают в технике толк. Но мы же земляне, это же наша разработка! Совершенно секретная.

Опять началась суета. Это все от того, что они волнуются, а нужно сохранять равнодушие. Если при взлете в пределах атмосферы с кораблем что-нибудь произойдет, его экипаж сгорит в считанные секунды. Я думаю, каждый из нас успел бы подумать только «ой, мамочки». Обычно, именно такие мысли проскальзывают между двумя ударами сердца, и никак иначе. Весь этот бред про то, что проносится жизнь перед глазами, придумали глупцы и фантазеры. Ты просто теряешь контроль над ситуацией, что-то жуткое разворачивается вокруг, рефлексы не спасают, и ты уже ничего не можешь изменить. Вспышка. Боль. Все.

Так бывает в аварии, когда машину заносит, и только тело отчаянно крутит руль, что бы что-то исправить; при падениях, ударах. Когда тебя бьют по лицу, ты просто теряешь сознание, но это единственное «ой, мамочки», почему-то почти всегда успевает всплыть в сознании. Правда еще бывает, успеешь ругнуться, но это почти одно и тоже…

Спустя четверть часа все системы были приведены в норму. Прикрыв глаза, я прислушивался к ощущениям людей, и мне были забавны их волнения; я то и дело чувствовал на себе скользящие взгляды, словно спрашивающие совета. Но я, не открывая глаз, слушал корабль.

— Первый этап испытаний завершен. Центр, я Эверест. Тридцать две минуты. Полет нормальный, вышел на исходную точку. Приступаю ко второму этапу испытаний.

— Эверест, я Центр. Подтверждаю второй этап.

— Подпространственный элемент — набор активности.

— Есть набор активности.

Значит, поныряем, — с одобрением подумал я.

— Координаты прыжка — 14-19-48. Координаты выхода минус 8-19-48.

О, — прикинул я, — выйдем с другой стороны Земли. Для них это — диковинка, лететь в подпространстве 4 минуты (примерно), а выбраться с другой стороны Земли. Конечно, это баловство, мы обойдем планету на форсаже гораздо быстрее, но ведь и это испытания.

— Эй, капитан, — кажется, это входило у меня в моду. — Какой серии здесь элемент подпространственной стабилизации?

— Наша разработка.

Что прозвучало в его словах? Гордость, пренебрежение ко мне, летавшем на чужом корабле? Да ты патриот, Норманн Кох, ты предан Земле! Какая глупость.

— Внимание! Минута до входа в подпространство. Всем быть готовыми. Отчет пошел.

— Все системы работают нормально. Подпространственная стабилизация активирована. Мощность тридцать.

Что значит мощность тридцать? — подумал я про себя. — У них такая силовая установка или ее разгон будет продолжаться? Интересно, неужели наши инженеры все же блеснули? Сейчас узнаем!

— Десять, девять, восемь, семь, — загремели из динамиков зловещие цифры.

— Мощность подпространственной стабилизации тридцать пять! — внезапно почти выкрикнул Кох, и я почувствовал неуверенность в его приказе. Интересно.

— Три, два, один.

Экраны потемнели, корабль потянуло вперед. Хорошо знакомое чувство прыжка охватило меня. В первое мгновение ощущение такое, словно ты еще там, и ты же уже где-то в другом месте, движешься с умопомрачительной скоростью.

— Все системы в норме.

— Центр, я Эверест. Второй этап испытаний завершен. Начинаем третий этап.

— Эверест. Я — Центр. Подтверждаю третий этап.

Вот оно как, почти без задержки по времени работает связь, хотя мы внутри подпространственного коридора. Ну, очень любопытно, хотя причина может быть в нашей близости к Земле. У нас на Вороне не было необходимости поддерживать постоянную связь при отбытии, так что не велика радость, а вот тридцать пять процентов мощности установки стабилизации приятно радуют, ведь она справляется, удерживая реальность внутри корабля. Вроде бы.

Интересно.

— Внимание. Приготовиться к погружению на второй уровень подпространства! Внимание. Три минуты до старта!

— Капитан? — не сдержался я. — Ты знаешь, что такое ошибка времени-пространства?

— Не трусь, Доров, — за веселостью Кох пытается скрыть волнение. — Мы испытываем не сам корабль, то есть не только его. Мы испытываем усиленные экраны, установку подпространственной стабилизации. Ее мощности должно хватить, чтобы пройти и на третий подуровень.

— Ты спятил?

Мы говорили друг с другом в полголоса, но в рубке было необычайно тихо, все словно дыхание задержали.

— На третьем уровне, насколько мне известно, текут потоки чистой энергии. Многомерность пространства там достигает своего пика, ты погубишь корабль и людей. Когда мы летали, космос с опаской относился даже ко второму уровню подспространства, не всякий корабль мог проникнуть на него!

— Мы сейчас идем на тридцати пяти процентах мощности, Доров; второй, и третий уровни нам по зубам. Заодно и узнаем, правда ли это, что на третьем подуровне только энергия.

— Нас расщепит на атомы.

— Третий подуровень — цель испытаний, — не терпящим возражения голосом, сообщил Норманн

Я больше ничего не сказал. Кох был упрямым человеком и офицером, он получил задание и не перед чем бы не остановился. Оставалось превозносить земных инженеров и надеяться, что установку придумали русские, а сделали… да хоть те же немцы, у них все обстоятельно и не терпит суеты. Признаться, мне было немного страшно, самую малость.

— Внимание! Готовность одна минута.

— Мощность установки стабилизации на… семьдесят! Тестирование всех систем.

— Герметичность в норме, двигатели в норме.

Пока шла перекличка, я думал о Рике Ирине — бывшем члене моей команды. Когда-то я летел на корабле с неисправным элементом стабилизации, и мой пилот попал в зону измененной времени-реальности. Самого его закинуло на покрытую снегом одинокую планету, а в результате какой-то хитрой манипуляции пространства-времени мы нашли на корабле его превратившийся в мумию труп, и долгое время считали пилота погибшим. Потом чудом нашли его.