Игорь Прочерк - Заветы создателей (СИ)

Благотворительность, это тоже инструмент власти и рычаг влияния, там столько нюансов надо учитывать. Простой пример в очень уважаемом и богатом государстве на земле, за большой лужей, создали добрые люди более 200 программ помощи для матерей одиночек.

Как результат получили, что совсем ещё зелёные девицы не боятся последствий случайных внебрачных связей, а возможно и намеренно ищут их. Поскольку «последствия» эти дают им шанс не работать всю свою жизнь, сидя вместе с внебрачным ребёнком на шее у государства.

И это бы ладно. Но самое главное зло кроется в тех самых «последствиях». Ведь на свет появляются дети заведомо обречённые на роль жертв, на искалеченные судьбы. 70 % темнокожих детей в этой стране растут в семьях без отца, пополняя собой уличные банды. Появились целые кланы, где ни бабушка, ни мама, ни их дочь уже со своим ребёнком на руках — ни одного дня в жизни не работали. Так и сидят на государственном пособии.

Я не собирался тратить на такое безобразие свои личные деньги, если поддерживать материально — то пусть моя помощь идёт в крепкие семьи, ещё больше улучшая их положение. Если оказывать безвозмездную поддержку, то только тем, чья деятельность направлена на открытие или развитие своего дела.

Имея свой отдел стратегического планирования, я всегда знаю, какая сфера экономики нуждается в поощрении, не такие уж большие деньги, вложенные в частных предпринимателей, могут быстро и эффективно поднять нужные мне отрасли реальной экономики.

Деньги для меня — это всего лишь инструмент, но никак не самоцель. А женщины, хм, аграфы ещё попозже взвоют, когда поймут какого джина я сейчас выпускаю из бутылки, делая их финансово независимыми с возможностью самостоятельного ведения дел. Это бомба, заложенная под Империю Аграф, и она рванёт обязательно.

Прямо иметь свой бизнес женщине конечно в Империи не запрещалось, но и особо не приветствовалось. Так что начинать настолько радикальные перемены лучше с самых высокопоставленных аграфок, их труднее будет потом загнать обратно в узкие рамки традиций.

Некоторые читающие уже наверно успели возмутиться, и готовы сказать — остановись Селариэль, что ты творишь. Баба должна знать своё место, Kinder, Kiche, Kirche — вот для чего женщины предназначены, и тому подобные часто цитируемые глупости.

Отвечу просто — так мыслят в жизни только неудачники. Заработайте хотя бы пару другую десятков миллионов, создайте своё стоящее дело, тогда сами убедитесь, так примитивно думать о женщинах перестанете. Если как мужчина ты состоялся, то тебе ли бояться конкуренции от тех, кто заведомо тебе уступает как в объёме мозга, так и по физической силе.

Женщина не видит мир как мужчина, чёрное и белое, строго определённые цвета и краски. Их восприятие мира гораздо богаче, даже цветов они видят на порядок больше. И пусть порой они совсем не логичны, пусть постоянно отвлекаются на множество мелочей и не способны сосредоточится только на главном. Своим упорством, усидчивостью и совсем другим взглядом на мир, женщины обогащают множеством красок любое задуманное предприятие.

Там где мужская логика может не заметить выхода, женская интуиция способна провести сквозь туман неопределённости. Да в конце концов, на них даже посмотреть приятно. Так что если не хотят рожать аграфки, пусть работают. Заодно и мужчины в присутствии женщины ведут себя по-другому, животы втягивают, причиндалы реже почёсывают, мужчинам это тоже полезно.

В самом Содружестве такой финт ушами у меня бы не удался, там женщины давно на равных условиях с мужчинами, они заключают контракты на службу в армии, не исключены из прочих сфер деятельности. Женщины Хуманов по мере своих сил и возможностей уже заняли достойные их свои места.

В Империи Аграф, кто способен просчитать к чему приведёт то, что музеем занялась моя мама. Пользуясь консервативностью общества, я таким нехитрым решением получал мгновенно вдвое выросшие потенциальные возможности, плюс массу народа, симпатизирующего моим реформам. И самое главное, расшатывал устоявшийся уклад и образ жизни.

Вернёмся к нашему разговору, а то улетел я в своих мыслях.

Гариниэль немного поёжился, отвечая на мой вопрос о посещении музея.

— Я видел себя в старой записи, это было очень странное чувство. — Ответил он мне на заданный вопрос. Как многое, оказывается, мы за это время забыли. Я помню как тогда, оставшись одни на станции среди умирающих Джоре, мы были в отчаянье.

Год, целый год — мы просидели там без всякой надежды. И вот я снова шёл по этим коридорам, которые раньше вспоминались мне только в ночных кошмарах. Это было не просто — снова прийти на это место, где тебе знакома каждая деталь интерьера. Непросто было — пусть даже только мыслями и воспоминаниями, вернуться в то далёкое время. Я помню как мы искали дорогу домой. Когда у нас появился действующий транспортник. Думаю ты, Селариэль, в курсе — я был навигатором на том судне, которое вернулось на нашу планету. Именно в моих руках лежало наше общее спасение, — преувеличил Гариниэль свою значимость.

Тут, неожиданно прервавшись с рассказом, Гариниэль начал копаться в своих вещах. Решив похвастаться Гариниэль достал небольшой тубус, сняв с него крышку, изнутри вынул и развернул передо мной полотно с картиной. На ней были изображены четверо аграфов, они стояли обнявшись, Самиэль, Элдариэль, Гариниэль, и Эллариэль. Одеты они были в одежду Джоре, на заднем плане картины была нарисована хорошо узнаваемая станция-музей, а внизу картины была скромная приписка.

— Купил во время посещения музея, — сказал Гариниэль даже немного покраснев, как мальчишка, — собираюсь повесить её у себя в кабинете.

Мне кажется, или его уши на самом деле покраснели при этом. По мне — так вполне безобидный и терпимый порок. Капелька тщеславия свойственна в той или иной мере любому живущему. Нам приятно когда нас хвалят, когда наше дело получает высокую оценку, да даже если просто — замечают, на душе становится хорошо.

А Гариниэль ударился в воспоминания, прерывать его сейчас будет моей самой большой глупостью. Он продолжил свой рассказ, имея столь внимательного слушателя.

— Совершенно не зная дороги домой, даже не предполагая, где находится наша планета, мы прыгали на транспортнике по случайным координатам, которые брали из бортового журнала корабля.

Снова и снова выходя из очередного гиперпрыжка бросались к обзорным экранам, надеясь, что в этот раз нам повезло. Почти год мы искали свою родину, но находили лишь оплавленные чудовищной войной безжизненные системы.

Когда ресурсы жизнеобеспечения подходили к концу, а топлива оставалось на последний прыжок, нам просто невероятно повезло. Я до сих пор не знаю, что побудило меня выбрать из сотен возможных, именно те координаты для последнего прыжка. Это был наш последний шанс. Как же мы радовались, увидев голубую планету — значит там есть жизнь, а когда подошли ближе, узнали наш родной мир.