Маргарита Бурсевич - Вы умеете мечтать? (СИ)

А капитан видимо в силу собственного интереса заступался за меня до последнего. Не могу сказать, что я была ему благодарна, ведь не за меня беспокоился, не хотел терять полезного подчинённого. Да и что он мог обо мне сказать, кроме того, что я отличный программист-техник? Никто из них не знал обо мне ровным счётом ничего, и это тоже оказалось воспринято не в мою пользу. То, что я была нелюдима, представили как скрытность, не желание участвовать в их развлечениях как высокомерие, обширные технические знания и те подверглись провокации, мол, подозрительно откуда.

Я по большей части была в шоке и поэтому мало обращала внимание на происходящее и тем более не верила, что в результате такой глупости могу лишиться воинского звания и любимого занятия. Главной моей стратегией было, как можно меньше говорить, не хотела оправдываться, мне было не за что. Обида на окружающих съедала меня по частям. К моей апатии прибавилась ещё и тоска, я скучала по мужчине, которого даже не знала, но было в нем что-то такое родное и близкое, что мешало мне выбросить его из головы. Пока я капалась в себе, события вокруг меня набирали обороты. Процесс стал показательным и от того быстрым и публичным.

Я снова сидела на неудобном стуле среди зала перед военным советом, устало опустив голову и, практически, не слушая очередное обличительное обвинение одного из членов нашей разведовательно — штурмовой группы. Какая я оказывается подозрительная личность, не знай я как все было на самом деле, сама бы впечатлилась масштабами неординарности собственной натуры.

Лишь немногие виновато опускали глаза, давая свидетельские показания. Среди них был Кир Наулов, который с явной неохотой отвечал на очень хитро сформулированные вопросы.

— Нам известно, что вскоре после поимки неизвестных из закрытой зоны у Вас возникли проблемы с системой навигации.

— Да, — нейтральным тоном ответил Кир.

— Из-за чего возникли неполадки? — продолжал военный прокурор.

— Причин выяснить не удалось.

— Кто занимался устранением неисправности?

— Я, позже мне предложила помощь лейтгард Доз.

— Это была её вахта?

— Нет.

— Тогда что она делала в рубке в свободное от дежурства время?

— Ей не спалось, вот и зашла узнать как дела.

— Часто такое случается.

— Нет, — выдавил Кир.

И я, и он уже понимали, к чему клонит обвинитель.

— Это все, что я хотел спросить, вы свободны.

— Но…

— Вы свободны, — не стал его слушать прокурор.

Кир замялся на месте, пытаясь возразить, но такой возможности ему не дали, охрана сопроводила его на выход. Прокурор, проводив его взглядом, продолжил:

— Так же мне хотелось бы вызвать капитана Струдова для разъяснения некоторых моментов.

Получив согласие военного совета, он перешёл к основной части спектакля.

— Капитан Струдов, я ознакомился с Вашим отчётом, и у меня возникло несколько вопросов.

Влад кивнул.

— Да, сэр, я готов ответить.

— Насколько широко распространяются полномочия штатно программиста — техника на судне капитана Хоукса.

— Достаточно широки, чтобы иметь доступ практически к любым системам корабля.

— Имеет ли она официальный доступ к отсеку, подконтрольному разведывательному отряду.

— Нет.

— Значит ли это, что произведённое ею подключение к видеоустановкам в этом отсеке было несанкционированно.

Влад бросил в мою сторону быстрый взгляд, ответил:

— Совершенно верно.

Больше всего меня в этот момент раздражало то, что они посмели взломать мой личный компьютер. Они своими грязными руками лапали моё детище, над которым я работала столько лет. Впервые за прошедшее время во мне колыхнулись эмоции, которые вылились в гневный взгляд, которым я наградила Струдова.

— Какую оценку можете дать лейтгарду Доз?

— Скрытная, замкнутая, нелюдимая. В редких случаях проявляет вспыльчивость и раздражительность.

— Привести пример можете?

— Конечно. Во время первого допроса, она проявила агрессию к вышестоящему по званию и, проигнорировав прямой приказ, приблизилась к пленным.

— Как вообще программист-техник оказался на допросе?

— Насколько мне известно, капитан Хоукс проявил излишнюю лояльность к лейтгарду Доз и позволил ей удовлетворить любопытство.

— Неприемлемое поведение на военном судне, — заметил прокурор, скосив глаза на судейский совет. — И часто капитан позволяет себе подобные реверансы?

Я криво улыбнулась, вот ты Струдов и попал. Он теперь стоит перед выбором, чьё расположение ему нужнее. Капитан Хоукс не простит ему этого откровения и Владу путь на его корабль заказан, да и местное начальство наврядли будет расположено к тесному общению с офицером, который нарушил негласный кодекс корабельной этики. Но и пойти на попятную уже невозможно слишком сильно увяз сам, пытаясь утопить меня.

— На самом деле я впервые заметил за ним подобное поведение, — нашёлся Струдов.

— Думаете, что на этот раз у него были причины поступить подобным образом?

Вот интересно мне к чему ведёт этот настырный тип? Неужели он не понимает, что своими наводящими вопросами может ненароком развалить это дело. Или его не предупредили, что крайняя в этой истории я?

— Возможно, — немного растерялся Влад.

Да уж, это разные вещи, когда мстишь несговорчивой девчонке и подставляешь капитана военного флота с обширными связями, такое может и аукнуться.

— Нам было бы интересно услышать Ваши предположения.

Влад немного побледнел и покрылся испариной. Даже любопытно, что ещё он придумает.

— Личные предположения капитана Струдова не могут быть рассмотрены, как достоверные сведения, — наконец-то вмешался адвокат.

Жаль, мне это уже ни чем не поможет, а вот посмотреть на извивающегося, как уж на сковороде, Струдова, я бы желала.

— Снимаю вопрос. Капитан Струдов вы свободны.

Когда Влад занял своё место в зале, вызвали следующего свидетеля. Хоукс прошёл за трибуну и спокойно смотрел на прокурора. В нем чувствовалась уверенность, и стойкость человека, который не в первый раз противостоит системе, и которому наплевать на итог. Видимо что-то все же было в его жизни такое, что позволяет ему без страха и волнения смотреть в будущее. Никогда раньше не задумывалась об этом и не стремилась узнать человека под командованием, которого прослужила столько лет. Да и сейчас это уже не имело значения, все равно ничего кроме горечи не было, да и та с каждой минутой все безразличнее.

— Капитан Хоукс, в каких отношениях Вы состоите с подсудимой?

Я чуть не фыркнула в голос, на его слабо завуалированный намёк. Это он что ж решил, что я и капитан любовники? Да об этом бы вся команда знала. На таком сравнительно небольшом судне невозможно спрятать личные отношения.