Гедеон - Зазеркалье войны (СИ)

Новые друзья с пониманием относились к нежеланию сестёр рассказывать что-то о себе и просто старались отвлечь тех от мрачных мыслей, благо на Зелтросе было невообразимое множество способов сделать это. И когда в один прекрасный день Лорэй задумались, что же делать дальше — ответ оказался близок и прост. Развлекаться.

Индустрия развлечений была востребована во все времена, а уж развлекаться зелтроны умели. Зачастую одного красного цвета кожи хозяина заведения было достаточно, чтобы сделать его невообразимо популярным. Клубы, галереи, театры, танцевальные школы, бары, рестораны, купола удовольствий — всего, чем занимались зелтроны, и не перечислить. Отличный легальный бизнес, нужно только раздобыть сумму подъёмных и подмазать кого надо для надёжной крыши. И никаких больше хозяев, приказов, торговли собой. Весёлое заведение, может, устроение праздников и вечеринок на заказ. А параллельно можно собирать и продавать информацию, которая всегда в цене, как и развлечения.

План был утверждён, и близнецы взялись за его реализацию — попросту говоря, изучали рынок изнутри, неторопливо и вдумчиво пробуя всё, что мог предоставить Зелар. По-хорошему, следовало лететь в столицу или в «Рай» — место сосредоточения всех возможных удовольствий для туристов и жителей планеты — но Свитари успела завести приятеля, и Лорэй решили для начала исчерпать возможности родного города.

С Грэгуаром сёстры познакомились около недели назад, когда пытались вникнуть в работу кафарель. Азил, принадлежащий к этой уважаемой на Зелтросе профессии, охотно отвечал на их вопросы и всё чаще и чаще проводил время с Эйнджелой, которой его компания была неожиданно приятна.

— Я опоздал, — то ли извинился, то ли констатировал факт зелтрон. — Задержался на работе.

Грэгуар стянул с себя рубаху, на мгновение зажмурился, наслаждаясь касанием прохладного ветра к коже, и уселся рядом с Эйнджелой, с интересом разглядывая голохолст.

— Ничего страшного, — улыбнулась Эйнджела, свернула рисунок и выключила деку, привычно спрятав от окружающих маленький фрагмент настоящей себя.

— Могла бы просто попросить не смотреть, — без всякой обиды заметил Грэгуар. Эйнджела вообще ни разу за время их знакомства не почувствовала в нём ничего, что было бы ей неприятно. Он никогда не лез с расспросами, но всегда с искренним вниманием выслушивал полукровку, если она хотела чем-то поделиться. И ни разу она не ощутила и тени осуждения или неприязни с его стороны. Рядом с ним было хорошо.

Какое-то время они молча наблюдали за кажущимися крохотными фигурками в небе. Хотелось просто наслаждаться тишиной, столь редкой в весёлом и неугомонном Зеларе. Кто знает, почему вид сверху всегда умиротворяет, приводит в глубокое, созерцательное состояние, когда можно часами смотреть на ничем не примечательный пейзаж и чувствовать, будто тебе вот-вот откроется что-то сокровенное? Один знакомый поэт когда-то в детстве говорил ей, что где-то тут, между небом и землёй, проходит грань между божественным и человеческим. Здесь можно прикоснуться к силам, творящим миры. Тогда ей очень нравилась эта история, но теперь Эйнджела искренне надеялась, что никаких божеств, коих в обилии породили религии множества планет, не существует. Нет никакого провидения, особого плана и прочих проявлений высших сил, потому что в обратном случае боги выходили жестокими бессердечными существами, ответственными за всё творящееся зло. А кому понравится мысль, что его судьба находится в руках всемогущего садиста? Куда больше Эйнджелу привлекала зелтронская вера в вереницу перерождений, в каждом из которых ты совершенствуешься и своими поступками меняешь мир и судьбы других существ. Мир, в котором от тебя зависит хоть что-то, нравился полукровке много больше божественной предопределённости. Да и происходящее вокруг при таком подходе обретало смысл. Наверное, поэтому ей глубоко в душу запала пара простых слов случайно услышанной песни: «Этот мир для таких, как мы. Этот мир обречён на нас».

От этих размышлений её отвлекла едва заметная вспышка в красном небе. Полукровка рассеянно моргнула, посчитав, что ей просто показалось, но за первой вспышкой последовала вторая, затем третья, и потом разом заполыхало всё, будто те самые боги наверху устроили шумное празднество. Грэг тоже поднял голову, наблюдая за необычным явлением с увлечённостью ребёнка, ставшего свидетелем редкого, а оттого ещё более восхитительного зрелища. Следом среди вспышек появились стремительно увеличивающиеся в размерах силуэты кораблей, вокруг которых, словно рыбки вокруг левиафанов, сновали мелкие, юркие аппараты, а затем горы содрогнулись от взрыва: на равнину, прямо на одно из фермерских угодий, рухнула объятая пламенем бесформенная туша. Заорали перепуганные птицы, тучей взлетая вверх и тут же сталкиваясь с садящимися десантными кораблями — зловещими разлапистыми транспортниками КНС, ставшими за полтора с лишним года войны известными даже тут, на мирном и спокойном Зелтроне. А над ними зловещей громадой маячила сферическая туша «Лурехалка» — медленно и неотвратимо опускающаяся, словно рука, готовая прихлопнуть неосторожное насекомое.

Дымящиеся от жара корабли КНС один за другим приземлялись в космопорт у самой границы Зелара…

Рам сидел в своей командно-штабной машине, разглядывая приближающийся город, словно обнявший гору своими руками-улицами. Зелар — так он назывался, если верить картам местности.

— А ничего так, — заметила по коммлинку его комвзвода-два, Ракша. — Красивый городишко.

— Если в нас там стрелять не станут — будет красивее в два раза, — отозвался он.

Но не признать правоту Ракши Костас не мог — город действительно был красив. Вольготно раскинувшийся у подножия горы, увенчанной куполом обсерватории, весело подмигивающий глазами витражных окон, Зелар напомнил Раму эдакого жизнерадостного эпикурейца, весельчака и балагура, так и зовущего как следует повеселиться. В нём не было ни привычной практичной компактности мегаполисов развитых планет, ни деревенской простоты Мандалора — Зелар словно олицетворял сам Зелтрос: красивый, весёлый и взбалмошно-беспорядочный.

— Курорт, — фыркнул сидевший рядом с Рамом контрразведчик. Грэм снял каску и умостил на уголок пульта.

— Мирная, пасторальная картина, — продолжил он, наблюдая, как голова колонны втягивается в город. СТАПы, с такого расстояния похожие на мошкару, брызгами разлетались по сторонам, бдительно оберегая войска от возможных засад и нападений.

— Не хватает только мирно пасущихся ку-па и трахающих их пастухов, — Нэйв приподнялся, распахнул люк и сплюнул на дорогу.