Илья Шумей - Звезды нового неба

– Тебе лучше прилечь, – указал я ей на пол, – а то у нас тут здорово трясет.

На мое счастье, пустая бравада Кадесте не была свойственна, и она послушно растянулась по стенке, держась за крепежные ремни. Я вздохнул и нажал кнопку. Девчонка весело взвизгнула, когда ускорение навалилось на наши плечи. Ну-ну, посмотрим, как ты перенесешь торможение, которое будет плющить вдвое сильнее. Да и терпеть перегрузки лежа – невелика премудрость.

Ну наконец, хоть в чем-то я оказался прав. После того, как мы, воспользовавшись непродолжительной невесомостью, перебрались на противоположную сторону кабины, и она начала замедляться, Кадеста уже не пищала от восторга, а только тихонько покряхтывала.

Двукратная перегрузка явилась для нее уже более серьезным испытанием.

Лифт остановился, над головой глухо лязгнул закрывшийся гермоклапан, и двери распахнулись.

– Добро пожаловать! – я протянул девушке руку, – как прошла поездка? – Уф! – только и смогла выдавить она в ответ.

Кадеста перекатилась на живот и сначала встала на четвереньки, чтобы немного пообвыкнуть. Потом, схватившись одной рукой за крепежный ремень на стене, а другой опершись на меня, она поднялась на ноги. Ее слегка пошатывало, а лицо из-за оттока крови приобрело пепельносерый цвет. Озорные кудри больше не торчали в стороны, а понуро свисали по бокам, что лишало Кадесту некоторой толики очарования и делало ее похожей на тысячи самых обыкновенных земных девчонок.

Она часто и тяжело дышала, как при высокогорном восхождении. Блуждающий взгляд свидетельствовал о том, что глаза ей застилает темная пелена. Напрасно она так бахвалилась.

При упоминании о перегрузках, первым, что приходит на ум, оказывается образ еще одного-двух человек, усевшихся Вам на шею. Да, это тяжко, но терпимо. Главное подняться, а потом следить за тем, чтобы ненароком не споткнуться, иначе будет плохо. Но нельзя забывать и о другой, куда более серьезной проблеме. Неприспособленное к подобным условиям сердце попросту отказывается качать кровь до Вашей головы, и мозг, лишившийся кислорода, начинает отключаться. Попробуйте утром резко вскочить с постели – так то будут еще цветочки. А теперь еще представьте, что этот миг легкой дезориентации все длится, длится и длится…

– Быть может нам лучше вернуться? – предложил я.

– Нет-нет! Мне уже лучше! – поспешно заверила меня Кадеста, стараясь справиться с недомоганием.

– А у вас в этой. как ее. гравизоне так же?

– Не-е, там полегче. Есть, конечно, еще экстремальный сектор для совсем уж упертых гравиманов, но я туда не спускалась. И, по-видимому, напрасно. Имела бы хоть какое-то представление.

Она все же отпустила стену и сделала осторожный шаг. Поскольку в таком состоянии вести ее на полноценную экскурсию по уровню не имело смысла, я решил проводить Кадесту в свою каюту, где она смогла бы прилечь. Благо, идти совсем недалеко.

Двигалась девушка медленно, тщательно обдумывая каждое движение. Она опускала ногу на всю стопу, потом плавно переносила на нее вес тела, и только удостоверившись в устойчивости своего положения, отрывала от пола другую. Так бы ходил обычный человек, если из его головы вынуть все связанные с этим процессом рефлексы.

Чего-чего, а упрямства Кадесте было не занимать. Несмотря на полуобморочное состояние, она все же доковыляла до каюты.

– А где все остальные? – поинтересовалась она, остановившись в дверном проеме и оглянувшись в коридор.

– На рабочих местах, где же еще! – постарался я ответить как можно непринужденней, – у нас же сейчас лихтер под погрузкой.

– И слава Богу, – вздохнула девушка и опустилась на краешек койки, – не хотелось бы, чтобы они глазели на меня в таком виде.

А я подумал, что у Бориса, помимо телепатического, похоже, имеются еще и некоторые зачатки пророческого дара.

Кадеста растянулась на моей кровати и закрыла глаза. У нее ушло около минуты, чтобы немного прийти в себя. Постепенно ее лицо приобрело обычный цвет, а дыхание снова стало ровным.

– В голове не укладывается, как вы умудряетесь жить с такой ношей на плечах, – пробормотала она.

– Привычка, – пожал я плечами, – все живые существа на Земле, и человек в том числе, формировались на протяжении миллионов лет как раз с тем, чтобы нормально существовать в таких условиях. Мне тоже, например, непонятно, как можно провести всю жизнь в невесомости, ни разу не ступив ногами на твердую землю.

– Не вижу никаких проблем, мы тоже привыкли, – она улыбнулась, похлопала ресницами и осмотрелась по сторонам, – ты здесь обитаешь?

– Ага.

– Скромно, – критически констатировала девчонка и вдруг замерла, разглядывая стену, – о!

О, Господи! Я даже зажмурился то ли от стыда, то ли от ужаса. Это надо же было так опростоволоситься! Как я мог забыть!?

– Здесь все твои подруги? – спросила Кадеста, удивленно вскинув брови.

– Это не мои, – отозвался я неожиданно севшим голосом, – тут так уже было, когда я заселился.

– Да ладно тебе прибедняться! Не скромничай, – и она посмотрела на меня с какой-то неожиданной примесью восхищения.

– Честно тебе говорю! Это все осталось от моего предшественника.

– Откуда он набрал столько девчонок? – Кадеста вновь перевела взгляд на стену.

– Вообще-то, я сильно сомневаюсь, чтобы он был лично знаком хотя бы с одной из них. Он вырезал эти картинки из журналов.

– Из журналов? Но зачем? Если он не знаком с этими особами, то какой смысл держать рядом с собой их фотографии?

– Ну… так… – я чувствовал себя чертовски неловко. Того и гляди, еще придется объяснять ей, что детей не аист приносит, – просто красиво.

– Считаешь? – скептически хмыкнула моя гостья, но, на мое счастье, развивать тему дальше не стала, вернувшись к рассматриванию каюты, – как ты тут жить можешь? У тебя даже окон нет!

– Как это нет!? – оскорбился я и, протянув руку, открыл шторку на иллюминаторе, – вот, пожалуйста!

– И это ты называешь окном!? – фыркнула Кадеста, чем окончательно испортила мне настроение, – прям амбразура какая-то!

– Окна – самые уязвимые места конструкции, – проворчал я, – да и стоят недешево. Особо не разгуляешься.

– М-да, – задумчиво проговорила девушка, – теперь я понимаю, какой смысл вкладывает в свои слова Малгер, когда называет вас «Земляными червями». Без обид.

– Ладно, проехали…

– Ваша главная проблема в том, что вы боитесь Космоса.

Здрасьте, приплыли! Только вчера мне казалось, что я сумел свой страх перебороть. Но сейчас все вдруг вернулось на круги своя, и я, слушая Кадесту, неожиданно понял, что по большому счету ничего так и не изменилось. Достаточно было лишь посмотреть на ее скафандр, чтобы осознать, насколько долгий путь лежит на самом деле у меня впереди.