Токацин - Синтез

Он вскинул руку чуть выше плеча, и Гедимин мигнул — это был салют времён Саргона, жест, запрещённый на всех территориях. Сегодня Маркус воспроизвёл его почти точно — любой охранник-«бабуин» сразу вскинулся бы, увидев это.

— Стойкости, — еле слышно сказал Линкен, потирая шрам. — Не бойся, Маркус. Мы ждём команды. Макаки ещё пожалеют, что убили Саргона и отняли у нас Марс.

— Что тебе снова почудилось? — покосился на него Хольгер. — Тут не было ни слова о восстаниях.

— Вот я полезу в твои пробирки — ты будешь говорить о делах Маркуса, — криво ухмыльнулся взрывник. — Ты в них понимаешь не больше, чем атомщик. Но он хотя бы молчит!

…Полтора метра воды и пятнадцать сантиметров льда заглушали грохот взрывов — пока ещё заглушали; Гедимин, присмотревшись, уже мог различить, где лёд начинает давать слабину. «Надо быть ставить мишени дальше от берега,» — думал сармат, с опаской глядя туда, где стоял с эхолокатором в руках Айзек. «Тут прочный лёд, но так они быстро его раздолбают…»

Пилоты, выстроившиеся на заснеженном берегу с пультами в руках, на Айзека и нависшую над ним опасность внимания не обращали — они старались «на ощупь» найти мишени и не промахнуться. Линкен был там — под номером двадцать четыре; в этот раз он не нарвался на дисквалификацию, и Гедимин был за него рад.

Краем глаза сармат увидел какое-то шевеление на льду, перевёл туда взгляд и хмыкнул — кто-то из помощников судей протянул от берега до Айзека верёвку с поплавками и обвязал её вокруг сармата. К концу верёвки привязали эхолокатор. Айзек вяло отмахивался, но сармат с верёвкой не отступал, пока не затянул последний узел.

— Ловят Айзека? — хмыкнул Зольт, посмотрев на озеро. — Надеюсь, он не ударится об лёд. А ты отвлёкся, — так что было дальше с твоей рукой?

— Ожоги зажили, — пожал плечами сармат. — А реактор показал хорошую выработку.

— Ты, наверное, настоящий учёный, — покачал головой Зольт, глядя на сармата не то с уважением, не то с опаской. — Я бы так не смог. Это хорошо, что больше я не работаю на Ведомство. Руки мне ещё пригодятся.

Его последнюю фразу заглушил треск лопающегося льда — подводные взрывы всё-таки раскололи его, и Айзек, упавший на живот, оказался посреди растрескавшегося поля. Он проворно пополз к берегу, цепляясь за верёвку свободной рукой. Сарматы, дежурящие на берегу, потащили его к себе. На вышке Шекеш пронзительно свистела и махала руками — увлёкшиеся пилоты не хотели прекращать стрельбу, несмотря на её приказ.

— Похоже на сигнал к окончанию, — хмыкнул Зольт. — Странный он сегодня…

— Простой и понятный, — буркнул Гедимин, глядя на Айзека. Тот приспособился ехать на животе по гладкому льду, а перебравшись на участок с гребнями, поднялся на ноги и спокойно вышел на берег. Помощники судей подошли к нему — один отвязал верёвку, двое о чём-то заговорили — видимо, пора было подсчитать попадания. Пилоты на берегу уже поняли, что соревнования закончились, и ждали, когда к двум прорубям подплывут их подводные корабли. Гедимин нашёл взглядом Линкена — тот пока не собирался ни с кем драться и ничего взрывать. «Так и есть — убрал с носа бластер, и всё в порядке. Не надо было тогда его ставить,» — подумал ремонтник.

…Время на чтение почты Гедимин нашёл только после отбоя, когда недовольные исходом соревнований Лилит, сёстры Хепри и Линкен разошлись по комнатам. Не то чтобы сармат участвовал в их споре, но следить за ними ему приходилось — с соревнований Линкен быстро перешёл на Маркуса и Саргона, а такие разговоры редко заканчивались чем-то хорошим. Оставшись один в комнате, Гедимин облегчённо вздохнул и взял в руки смарт.

«Ваш товарищ очень наблюдателен, коллега,» — после полагающихся приветствий и поздравлений перешёл к делу Герберт Конар. «И достаточно смел, чтобы отстаивать своё мнение даже перед вами. О вашем командире я не говорю — вы, по-моему, вызываете гораздо больший трепет среди учёных Ураниум-Сити. Однако Хольгер поспорил с вами и оказался прав. Я со своей стороны, хотя не могу ознакомиться с его данными, скажу, что ничего «бредового» тут нет. Коллега Рохас совместно с лабораторией коллеги Штибера третий год занимаются сигма-излучением, и они замечали сходный эффект. Разумное существо, попавшее в поток сигма-квантов, действительно каким-то образом изменяет его интенсивность — причём не за счёт преломления потока в своём теле; воздействию как будто подвергается сам источник излучения. Чем вызван этот эффект, и как его объяснить, пока никто не знает; распад ирренция, конечно, не ускоряется, но сигма-распады при росте интенсивности начинают занимать большую долю среди всех возможных. Знаю, это звучит странно — так же, как данные, собранные коллегой Хольгером. Миссис Смолински даже не разрешила опубликовать результаты — по крайней мере, пока не будет подобрано хоть какое-то объяснение происходящему. Интересно, что животные, попавшие в поток сигма-квантов, никакой реакции не вызывают (хотя Штибер добивается проведения экспериментов с шимпанзе и надеется на интересные результаты)…»

Гедимин перечитал письмо и растерянно хмыкнул. «В Лос-Аламосе тоже это видели. Теперь пытаются объяснить. Ну ладно, буду знать, что нам с Хольгером не померещилось.»

Рация Гедимина сработала, когда он, взяв нужные инструменты и проверив исправность сигма-сканера, направлялся к выходу из «чистой» лаборатории. Сигнал пришёл от Хольгера; выйдя за дверь, сармат увидел его в коридоре.

— Куда спешил? Я и так сюда собирался, — сказал Гедимин, подойдя к закрытому «красному отсеку». Хольгер уступил ему дорогу и встал рядом, дожидаясь, когда сработают гермозатворы.

— Реактор придётся демонтировать, — с сожалением сказал он. — И надо было это сделать на две-три недели раньше. Пик выработки был двадцать восьмого, сейчас она только падает. Слишком сильное омикрон-излучение.

— Двадцать восьмого? — Гедимин повернулся к химику. — Значит, три месяца…

— И тридцать три процента выработки, — кивнул тот. — Больше не получится… пока не получается.

— Ладно, — сказал сармат, заходя в отсек. — Я всё проверю и начну разборку. Готовь разделитель и предупреди всех. Особенно Иджеса.

Хольгер едва заметно усмехнулся.

— Опасаешься за его нервы? Не думаю, что это имеет смысл. Они прочнее, чем ты думаешь.

— Если ему плохо от ирренция, никто не должен его удерживать, — хмуро сказал Гедимин. — Предупреди его. Я займусь реактором.

…В «чистой» лаборатории остались все. Иджес даже подошёл почти вплотную к защитному полю, прикрывающему разделитель, — то, что прямо сейчас под куполом шло отделение ирренция от плутония и ненужных продуктов распада, его не смущало. Гедимин хотел заглянуть сармату в глаза и убедиться, что тот не напуган, но Иджес стоял к нему боком, и ремонтник ничего не видел.