Стивен Бакстер - «Мэйфлауэр-2»

Большая часть Вселенной представляет собой темную материю, а «светлая материя» — живые существа, звездолеты, небесные тела — лишь ничтожная часть ее вещества. С точки зрения людей, планировавших полет Корабля, преимущество подобного двигателя состояло в том, что за пределами видимого кольца Галактики темная материя встречается в изобилии; ее должно было хватить на все путешествие. Но темная материя взаимодействует со светом лишь при наличии гравитации. И теперь впереди Корабля на тысячи километров простерлись невидимые крылья гравитационного поля. Действуя подобно ковшам, они притягивали темную материю в полый центр тороидального Корабля. Там большая часть вещества аннигилировала, давая энергию, а остаток выбрасывался из двигателя в качестве рабочего тела.

И Корабль продолжал свой путь во тьме.

Он снова был реконструирован. Ускорение, которое обеспечивал новый реактивный двигатель, оказалось гораздо ниже прежнего, и Кораблю необходимо было вращаться вокруг своей оси; при этом в нем за счет центробежной силы возникало искусственное тяготение. Такой способ, конечно, являлся примитивным, но действенным и не требовал особых забот.

Переход к искусственному тяготению стал значительной вехой в истории Корабля, великим поворотом — пол превратился в стены, а стены стали потолком. Прозрачный пол комнаты-амфитеатра теперь служил окном во Вселенную, полную звезд, и Руселю чем-то нравилась ее холодная пустота.

Тем временем Старейшины, десять человек, принявшие предложение Андрес, приступили к курсу терапии. Процедуры проводили генетик Рууль и женщина по имени Селур, главный врач Корабля. Медики начинали курс достаточно медленно, чтобы уловить момент возникновения неблагоприятных эффектов, — по крайней мере, они надеялись, что им это удастся.

Для Руселя лечение, заключавшееся в принятии таблеток и инъекциях, прошло безболезненно, и он старался не думать о посторонних элементах, внедрявшихся в его организм, удалявших токсины, ведущие к старению, препятствовавших повреждению клеток, изменявших структуру ДНК.

Он по-прежнему был поглощен работой, а свободное время посвящал самообразованию. Все члены экипажа обладали более или менее всесторонними знаниями, но предполагалось, что десять новых Старейшин, став хранителями мудрости и информации, пронесут их через много поколений смертных. И они стремились охватить буквально все, обучаясь друг у друга.

Русель начал с дисциплин, которые, как он предполагал, станут в будущем жизненно важными. Он изучал медицину, антропологию, социологию, этику, экосинтез, принципы работы систем жизнеобеспечения Корабля и его двигателей; методы колонизации, структуру Галактики и ее сателлитов. Он приставал к самой Андрес и вытягивал из нее сведения об истории человечества. Корабль управлялся преимущественно наносистемами, заимствованными у Квэкс, и Русель чувствовал, что ему не хватает квалификации.

Основным его занятием оставалась работа, и он тратил на нее почти все свое время. Перед ним открывались все новые и новые горизонты знания, и учеба захватывала его восприимчивый от природы ум Руселя. Он обнаружил, что способен погрузиться в изучение скрытых аспектов той или иной дисциплины на несколько дней подряд, словно являлся каким-то абстрактным интеллектом, и почти забывал, кто он на самом деле.

Дни его проносились, словно сон, время для него теперь текло иначе.

Однако безмятежная с виду жизнь Старейшин омрачалась неприятными происшествиями. Биотехнология Квэкс оказалась далекой от совершенства. В первый год терапии у одного из избранных обнаружилась почечная недостаточность; человек выжил, но его пришлось исключить из программы.

Затем последовал тяжелый удар для всех Старейшин — сам Рууль скоропостижно скончался от рака. Во время искусственной перестройки клеток его организма произошел сбой.

На следующий день после смерти Рууля, пока Старейшины пытались привыкнуть к этой утрате, утрате его знаний, своеобразного суховатого чувства юмора, Русель решил, что он нуждается в отдыхе. Покинув Монастырь Старейшин, он углубился в недра Корабля, направляясь к дому брата и Тилы.

Цилиндрические палубы Корабля были разгорожены на коридоры и каюты, сконцентрированные вокруг небольших открытых пространств — «деревенских площадей». Русель был в принципе знаком с их расположением, но быстро заблудился; внешний вид стен, полов и ложных потолков менялся снова и снова по мере того, как команда устраивалась на Корабле.

Наконец Русель добрался до нужной двери в нужном коридоре и уже собрался постучать, как вдруг дверь распахнулась, и пятилетний мальчик с копной густых черных волос, вихрем вылетев ему навстречу, проскользнул между его ногами. Ребенок был одет в мягкий комбинезон, изготовленный на Корабле и давно уже не отдававшийся на переработку, если судить по въевшейся грязи.

Должно быть, это Томи, старший сын Дилюка, решил Русель. Ребенок и Старейшина молча изучали друг друга. Затем мальчишка, показав язык, нырнул обратно в каюту.

Через минуту в дверях показался Дилюк, торопливо вытиравший руки полотенцем.

— Гляньте, что творится, клянусь Летой, — Русель! Это ты! Заходи, заходи!

Русель обнял брата. От Дилюка пахло больным ребенком, кухней, потом, и Русель потрясенно заметил в волосах брата седую прядь. Наверное, он просидел взаперти гораздо дольше, чем думал.

Дилюк провел Руселя в дом. Квартира состояла из пяти маленьких смежных каморок, кухни и ванной. Кто-то ткал гобелены: одну из стен украшала яркая ткань с абстрактными узорами.

Русель уселся на диван, переделанный из антигравитационной койки, и глотнул какого-то крепкого напитка.

— Прости, что я напугал Томи. Наверное, я сам виноват, что стал здесь посторонним.

Дилюк приподнял бровь:

— Ты дважды ошибся. Ты стал не столько посторонним , сколько другим . — Он провел рукой по волосам.

Русель, непроизвольно повторив жест брата, нащупал голую кожу. Он давно позабыл, что первым побочным эффектом лекарств Фараонов является выпадение волос; он стал лысым, подобно Андрес. Видимо, целыми днями находясь среди Старейшин, Русель к этому привык. Он сухо произнес:

— В следующий раз я надену парик. И в чем мой второй прокол?

— Это не Томи. Томи — наш первенец. Ему сейчас семь. Это маленький Рус, как мы его зовем. Ему пять лет.

— Пять?

Русель присутствовал на церемонии крещения своего маленького тезки. Казалось, это случилось только вчера.

— А сейчас нам нужно подобрать еще имя. Нам тебя не хватает, Рус.

Русель почувствовал, что жизнь скользит мимо него.

— Прости.

К ним спешила Тила с младенцем на руках, таща за собой насмерть перепуганного маленького Руса. Она тоже казалась внезапно постаревшей — располнела, лицо покрылось тонкими морщинками. Она сообщила, что Томи готовит еду, — конечно, дядя Русель останется на обед, правда? — села с мужчинами и немного выпила.