Майкл Макколлум - Восход Антареса

– Но нам выделили деньги, – ответил Дрейк. «Старикан Джон», о котором говорил Барретт, – Джонатан Карстерс, лидер консерваторов, не жаловал флот ассигнованиями.

Барретт рассмеялся.

– Какой талантливый и скромный! Капитан, вы мне нравитесь. Луис подобрал нам подходящего человека.

– Об этом – после, – сказал адмирал Луис Дардан. – Присядьте, капитан Дрейк, и послушаем профессора Плановича.

– Да, сэр.

Планович вернулся к экрану и указал на ярко-красную звезду и бело-голубую искорку рядом с ней.

– Я уже говорил, адмирал, что Антарес, известный также как Альфа Скорпиона, – звезда-сверхгигант с массой в двадцать раз большей, чем у Валерии, и в четыреста раз больше ее по диаметру. Антарес… – Планович поднял глаза от бумаг и глуповато улыбнулся. – Антарес был двойной звездой – класса МО и A3. Вы видите их на экране. Звезды класса М имеют красный либо красно-оранжевый цвет за счет поверхностной температуры в 2600-3500 градусов Кельвина. «Антарес» по-гречески – «противник Ареса».

– Что еще за Арес? – поинтересовался Барретт.

– Полагаю, сэр, – ответил Планович, – это четвертая планета Солнечной системы, она тоже красного цвета.

– По-моему, она называется Марс.

– Греки называли ее Арес, как своего бога войны. Марс – римское имя. Если позволите, сэр, я продолжу…

– Простите. – Барретт явно не чувствовал себя виноватым.

– Два месяца назад Антарес резко изменился. – Картинка на экране поменялась. Вместо красной звезды с бело-голубой искоркой он теперь показывал режущее глаз сияние, которое Дрейк и Уилсон видели над холмами десять минут назад. – Это результат того, что сто двадцать лет назад Антарес стал сверхновой. Расстояние от Антареса до Вэл – 125 световых лет, до нас только начал доходить волновой фронт. Мы еще не закончили анализ, но может оказаться, что Антарес – величайшая сверхновая в истории.

– А как же сверхновая в созвездии Краба в 1054 году? – спросил Уилсон.

– Эта звезда взорвалась в 4000 году до новой эры, коммодор. 4 июля 1054 года ее видели на Земле китайские астрономы. Двадцать три дня ее можно было наблюдать при солнечном свете и два года после этого – ночью. Да, Антарес гораздо крупнее.

– Спасибо за исправление, – проворчал Уилсон.

– Я поправил вас не из педантизма, сэр, – холодно заметил Планович. – Такая «задержка» наблюдаемого взрыва обусловлена скоростью света. Мы знаем расстояние между Вэл и Антаресом, а также точное время, когда увидели сверхновую, а значит, можем вычислить, когда она взорвалась. Это произошло 3 августа 2512 года.

– Тогда же, когда исчезла наша точка перехода, – задумчиво произнес адмирал.

– Да, сэр, – ответил Планович. – Хотя мы можем указать момент ее исчезновения только с точностью плюс-минус шестнадцать часов. Мы давно подозревали, что в этот день произошла катастрофа достаточно серьезная, чтобы сместить складку и нарушить сообщение Вэл – Напье. Теперь ясно, что дело в сверхновой.

– Значит, задело не только нас? – подал голос Барретт.

Планович повернулся к нему. Голографический экран освещал половину его лица, вторая оставалась в тени.

– Не беспокойтесь, сэр, нас покарал не Божий гнев. И нам повезло больше, чем некоторым. Меня беспокоит судьба нашего «материнского» мира.

– Почему? – спросил адмирал.

– Вы знаете, сэр, что Нью-Провиденс отстоит от сверхновой на пятнадцать световых лет.

– И что?

– Еще до взрыва поэты Нью-Провиденс писали о «злобном взгляде одноглазого воина, сверкающем среди снегов». Имелось в виду яркое свечение Антареса в южном полушарии перед зимним солнцестоянием. – Планович подошел к окну и раздвинул шторы. Серебристое сияние заполнило комнату. – Представляете, каково наблюдать звезду в шестьдесят четыре раза ярче?

– Вы полагаете, что сверхновая могла повредить Нью-Провиденс? – спросил адмирал.

– Не «могла», а точно повредила, сэр! Сверхновая выбрасывает множество опасных частиц – электроны, протоны, высокоскоростные нейтроны, рентгеновское и гамма-излучение. В космическом ветре после такого взрыва будет даже антивещество. При взрыве Антарес мог стерилизовать и Нью-Провиденс, и всю систему Напье!

– А если и у них пропали точки перехода?

– Тогда, боюсь, погибли три миллиарда человек.

– Разве такое могло случиться внезапно? – спросил Барретт.

– Конечно, нет. Астрономы давно знали, что Антарес стареет. Еще первые исследователи заметили, что он испускает гораздо больше нейтрино, чем положено. Это означает, что ядро звезды перешло в стадию обогащения железом. Рано или поздно звезда схлопнется на себя и взорвется. Только в случае звезд «рано или поздно» значит «через несколько миллионов лет». Никто не ожидал такого быстрого конца.

– Чего же нам ждать теперь? – Это снова Барретт.

– Хороший вопрос, сэр, – ответил Планович. – За сто лет излучение от взрыва рассеялось. Атмосфера Альты спокойно отфильтрует вредные частицы, однако в космосе уровень радиации существенно повысится. Все внеатмосферные приборы придется оборудовать специальной защитой.

– А что с подпространством?

Планович пожал плечами.

– Эти эффекты невозможно предсказать. Некоторые полагают, что после прохождения фронта волны у нас вновь появится точка перехода.

– Правда? – Дардан переглянулся с Барреттом и Уилсоном.

– Это теория, адмирал. Лично у меня нет по этому вопросу четкого мнения.

– Возможно, зря.

– Простите?

Дардан глубоко вздохнул и откинулся в кресле.

– Возможно, профессор Планович, вам будет интересно узнать, что двадцать часов назад наши сенсорные станции засекли материализацию очень большого объекта в северном полушарии нашей системы. Судя по его излучению, это звездолет из внешнего мира.

Звездолет! Ричард Дрейк поморгал, пытаясь осмыслить слова адмирала. Строго говоря, все корабли Альтанского космического флота были звездолетами. Сто двадцать лет назад «Дискавери» и еще два корабля являлись частью Большого флота Земли. Если бы не рейд по восточным колониям в момент исчезновения точки перехода у Вэл, «Дискавери», «Клинок» и «Дредноут» и сейчас служили бы Матери-Земле. Но не только эти крейсера оказались отрезаны от внешнего мира. В момент взрыва сверхновой в системе находились еще двести кораблей – в том числе гражданские лайнеры, яхты и грузовые суда. Но звездолет без выхода в подпространство – вещь несуразная и никуда не годная.

Появление звездолета в системе Валерии значило очень многое. Закончится наконец долгая изоляция, возобновится межзвездная торговля, альтанское общество выйдет из столетнего стасиса и окунется в бездну новых идей и изобретений человечества, а «Дискавери» снова полетит к звездам, а возможно, и к самой Земле.