Ольга Ларионова - Лунный нетопырь

— Эрм, ты слышишь меня, Эрм! — Теперь ее голос пронесся по всем закоулкам замка Асмура и окрестным садам, где нес свою почетную службу управляющий всем этим обширным хозяйством Эрромиорг.

«Я слышу тебя, госпожа моя», — тотчас же донесся перелетевший через ничто почтительный отзыв.

— Быстро отыщи в кладовых какой-нибудь сундук с крепким замком, а еще лучше большой котел с крышкой, и вместе с этим — в Бирюзовый Дол. Не медли.

На лазоревом лугу уже кипела давно не виданная здесь суета; и только сам ее виновник все еще пребывал в полной прострации, уставясь бессмысленными, как у собственного отпрыска, глазами в лучезарное по-весеннему небо Джаспера. Юрг, пренебрегая малогабаритной посудой, прямо из кувшина осторожно вливал ему в рот собственноручного производства самогон, настоянный Ушинью на заповедных травах, и только по учащающимся глоткам можно было догадаться, что пациент мало-помалу приходит в себя. Наконец он вскинул исхудалую руку и цепко обхватил горлышко кувшина — рука заметно дрожала, но добрый первач потек щедрой струей и мимо рта, как ни странно, не пролилось ни капли.

Опустевший кувшин глухо брякнул о землю. Юрг на глазок прикинул объем выпитого и облегченно вздохнул: похоже, с бродячим менестрелем все было в порядке. Он перенес свое внимание на голенького младенца, пригревшегося на руках жены, и невольно почесал в затылке. По срокам — как-никак, а почти год прошел — вроде бы все сходилось, но вот цветом кожи мальчонка был не совсем в предполагаемого отца: гораздо светлее, чем все тихриане, но заметно темнее Юхани, он больше всего походил на молочную шоколадку.

Недоумение вызывали и слипшиеся черные волосенки, упрямым треугольничком спускающиеся на лобик до самого переносья — это придавало малышу сходство с каким-то лукавым обезьянышем. И с кем это путался неугомонный бродяга в своих экзотических странствиях?

А может, это вовсе и не его отпрыск…

На всякий случай Юрг похлопал по черной щеке, приводя менестреля в чувство:

— Эй, Харр, дружище, твой малец, что ли?..

Странствующий рыцарь, не меняя горизонтального положения, повел безразличным взором вбок, на замершую в ожидании ответа принцессу; похоже было, что он никого не узнает. Потянулась тягостная пауза.

— А то, — проговорил он, наконец, с безграничным равнодушием и, ткнувшись носом в захрустевшие колокольчики, захрапел.

— Да он пьян, как свинья! — возмущенно крикнула Сэнни.

Ты же сама распорядилась привести его в норму, — отпарировал Юрг. — И потом, мне кажется, тут виновато не только это пойло: бедняга прошел через что-то такое, чего его рассудок просто не может вынеси. Отсюда и ступор, как спасение от перспективы свихнуться бесповоротно. А посему для него сейчас лучший эскулап — это время, и я предложил бы не трогать сии бренные останки как минимум до утра.

— Кстати, о бренных останках…

Суета тихонечко сходила на нет. Безымянный малыш, впервые в жизни по-настоящему отмытый и наевший себе тугое шоколадное пузечко от щедрот игуанских коз, безмятежно сопел в перламутровой колыбели, которая обрела уже третьего по счету хозяина (по этому поводу Юрг уповал на допотопного бога собственных предков, который любил считать только до трех, пренебрегая всеми остальными числами натурального ряда). Старшеньких непреклонная мамаша разместила в подвесных гамаках — пусть привыкают к суровой жизни, еще неизвестно, как обернется их дальнейшая судьба.

Харр, неощутимо для себя передвинутый к прозрачной стеночке караулки, дабы не осквернял ночной покой оглушительным храпом, излечивал душевные муки непробудным сном, укутанный по распоряжению принцессы полудюжиной плащей — на случай, если за истекший год он успел привыкнуть к тропическому климату.

А вот участь бренных останков еще так недавно всевластного повелителя крэгов вызвала затяжной спор. Сервы-уборщики старательно собрали все до единого перышка и загрузили этот почти невесомый мусор в громадный медный котел, откопанный Эрромиоргом в невообразимо захламленных чуланах подведомственного ему замка; после того, как крышка была наглухо завинчена и залита смолой, он предложил (вероятно, по ассоциации с цветом посудины), захоронить покойного в заслужившем недобрую память Ущелье Медового Тумана.

Предложение было отвергнуто Юргом, знавшим историю многочисленных и не всегда общественно-пристойных вакханалий, имевшие место на его собственной планете вокруг гробниц почивших тиранов.

Флейж, юмор которого порой приобретал мрачноватые оттенки, предложил сварить из птички студень — уж очень к тому располагал сам котел! — и скормить свиньям; этот вариант не прошел не столько из сострадания к невинным парнокопытным, сколько из-за цепочки последующих проблем — а кто, спрашивается, согласится закусывать ветчиной, имевшей столь своеобразную предысторию?

Юрг, не подумав хорошенько, брякнул, что медному ковчегу со всем его содержимым самое место на дне морском, и желательно где поглубже; но тут же сам отмел собственный вариант из высших экологических соображений, опасаясь загрязнения водной среды Джаспера. К тому же котел — не Титаник, его ведь запросто и поднять можно. А реанимационные способности крэгов, как показывал многовековой опыт Тихри, были обширными и неизведанными. Так что, памятуя бесславную участь Гришки Отрепьева, он настоятельно рекомендовал процедуру старого доброго кремирования с последующим развеяньем пепла по ветру.

А вот тут робко подал голос Кукушонок, заметивший, что никому не известно, что будет с человеком — или другим живым существом, вдохнувшим хотя бы малую толику такого пепла…

Мона Сэниа, не проронившая до сих пор ни слова, молча поднялась, натянула толстые пуленепробиваемые перчатки из жавровой шкурки и, решительным шагом приблизившись к медному котлу, как-то задумчиво глянула на закатное солнце, уже положившее свой подбородок на краешек каменной стены.

Резкий толчок — и нетрадиционный саркофаг, вместивший бездыханные останки, прощально сверкнув медным боком, навсегда исчез с поверхности Джаспера. Кремация, надо думать, состоялась мгновенно. Юрг, слегка прищурившись, вгляделся в багровый лик заходящего светила — оно и глазом не моргнуло, проглотив такую кроху, — и с неподражаемым изяществом воспроизвел жест испанского гранда, снимающего шляпу. На том шутки и кончились: они с моной Сэниа поглядели друг на друга и поняли, что сейчас им предстоит самое тягостное: нужно было приступать к поискам виновника.

И вот они сидели на ковре, устилавшем пол в детской, и едва слышным шепотом перебирали все невозможные варианты, так как возможные уже были дважды проверены.