Чарльз Ингрид - Несущий перемены

Ринди, который уже закрыл глаза и погрузился в размышления, взглянул на него и коротко рассмеялся.

– Ты поймал меня на слове, человек. Такого тонкого и мудрого намека я еще не слышал. Ну что же, принимаю его. Можешь считать меня своим другом, – Ринди расслабился. – А теперь дай старику подремать, – он прикрыл морщинистые веки, и прежде, чем Рэнд достиг порога комнаты, ее уже огласил гулкий храп.

Потирая уставшие глаза, Йорана сидела перед микровизором и просматривала записи. В комнате было тихо, охранники разошлись, кроме оставленных на дежурстве, автоматическая сигнализация уже включена. Разумеется, в основном репортеры увивались вокруг Палатона, наследника, и следовательно – главной персоны дворца, а остальная часть парада была снята обрывками. Йорана уже просмотрела большую часть записей, прежде чем заметила в кадре Рэнда – причем главным образом на периферии и снятого весьма неясно.

Она действительно увидела все. Йорана застыла, утомление исчезло, она придвинулась ближе к экрану, наблюдая, как стройная чоя в голубом платье приближается к Рэнду. С самого начала ей было ясно, что чоя избрала своей целью Рэнда, хотя двигалась беспечно среди простолюдинов и чоя из Домов, идущих следом за Палатоном. Однако эту стройную фигуру Йорана не смогла бы ни с кем спутать.

Йорана запустила пальцы в волосы, поставила подбородок на один из локтей, перемотала ленту и начала просмотр снова – нет, она не ошиблась, чоя всегда держала Рэнда в поле зрения.

Если бы это удалось заметить раньше, хоть кому-нибудь из стражников – ведь такой известный прием должен был насторожить их, а они упустили ее. Им не следовало сосредотачиваться только вокруг Палатона. Присутствие Рэнда на параде вызвало заметный шум – в конце концов, он был инопланетянином, и опека Палатона мало что меняла. Йорана хорошо понимала это.

Она обнаружила, что покусывает губу. Солоноватый, терпкий привкус железа на языке заставил ее остановиться, и она поклялась, что больше никогда не оставит Рэнда без охраны. Она вновь перемотала пленку и внимательно рассмотрела чоя, вглядываясь в фигуру, лицо, роговой гребень и пытаясь опознать ее. Ушло несколько минут, прежде чем она задала масштаб и компьютер выполнил ее команду.

С экрана микровизора на Йорану взглянула прорицательница. Ее глаза были удивительными – в их ореховой глубине поблескивали зеленые крапинки, глаза смеялись – те самые, от которых теперь остались только пустые глазницы.

Йорана сделала несколько распечаток лица, но уже поняла, что Малаки сообщил ей не все, что было ему известно. Ей следовало приглядеться к Чиреку, но это заняло бы немало времени. Понадобилось бы провести наблюдения, составить досье и попытаться понять, какие вопросы следует задать ему.

Она не могла забыть мрачного пророчества, информация здесь была ни при чем. Она не могла рассказать Малаки о том, что видела и о чем подозревала, но в конце концов, стоило не прийти на встречу с ним, и он мог бы обо всем догадаться. Она не могла решить, защитит ли он прорицательницу, Преображенное Существо, или прикажет сделать это Чиреку. Но вспоминая слова чоя, Йорана понимала, что должна сделать все возможное, чтобы избежать разговора с Малаки.

Никто и ничто не могло заставить ее выбирать между жизнью императора и жизнью Палатона.

У нее остается слишком мало времени, прежде чем Малаки начнет действовать. Йорана отключила микровизор, послушала, как принтер выдает копии, и погрузилась и мысли – столь же тяжелые, как роговой гребень, охватывающий ее череп.

– Мы видим цель, посланник.

Джон, в ушах которого еще звенело от сложного сочетания препаратов, принятых для преодоления межпространственного прыжка, подошел к иллюминатору. Увидев корабль абдреликов, он удовлетворенно улыбнулся. Наконец-то!

– Отлично, – ответил он. – Попросите разрешения пройти на борт.

Чувствуя дрожь в коленях, он сел поглубже и переждал сильные толчки и вибрацию, сопровождающую процесс стыковки. ГНаск должен принять его хотя бы из любопытства. Но как покинуть корабль абдреликов – это уже второй вопрос.

Выражение на лице ГНаска изменилось, едва он увидел стоящего в стыковочном отсеке Джона в сопровождении вооруженного отряда. Абдрелик вышел вперед, как только сработал шлюз, и его лиловая кожа потемнела, что было равнозначно румянцу у людей. Он обнажил клыки, прежде чем произнести:

– Посланник, может быть, вы объясните такое появление?

– Посланник, – ответил Джон, – у меня есть сведения, что у вас на борту содержатся пассажиры, которым было бы лучше в наших руках. Я благодарю вас за их спасение с Аризара, но ради их здоровья и жизни я вынужден просить передать их нам, – он был окружен опытными воинами в полном облачении, в шлемах, с оружием в руках, слегка переминающимися и готовыми к действию. Хотя Джон говорил сдержанно и спокойно, его отряд был молчаливым свидетельством его истинных намерений. Единственное, что он сделал – постарался не избежать упоминаний об Алексе и их родстве, и хотел бы продолжать в таком же духе, рассчитывая, что ГНаск не решится его поправить.

Отношения станут напряженными, но не прервутся.

Хотя, размышлял Джон, если абдрелик откажется отдать ему дочь, может быть всякое. Ближайший к нему охранник слегка задвигался, чувствуя его напряжение. Оружие покачнулось в его руках.

Поросячьи глазки ГНаска оглядели оружие, и абдрелик развел руками.

– Естественно, посланник – теперь, когда их состояние стабилизировалось, вы вправе потребовать возврата. В конце концов, они получили страшную травму. Мы не хотели бы, чтобы что-то угрожало их выздоровлению.

Джон слегка расслабился и шагнул вперед.

– Вы оказали нам неоценимую услугу, вылечив их, – произнес он.

– Мы старались сделать все, что в наших силах, – ответил ГНаск, но его глаза прищурились, впиваясь в Джона. Абдрелик оглянулся через плечо, к ждущим адъютантам. – У нас есть гости, которые нуждаются в особом уходе – мы не можем его предоставить. Готовьте их к выходу.

Алекса лежала в своей каюте, не спала и ни о чем не думала. В вялом полусне она услышала шум стыковки и удивилась, кого принесло на корабль слюнтяев. Недар остался в своей клетке, изо всех сил стараясь сдержать боль и отчаяние. Место, где был вживлен тарш, воспалилось, дурно пахло, похоже, там созревал абсцесс, и ГНаск в гневе кусал губы, опасаясь, что вживление окончится провалом. Алекса не знала, удастся ли организму чоя избавиться от инвазии, переживет ли Недар инфекцию, поражающую сейчас его тело. Он поминутно то покрывался потом, то дрожал от холода, но Алекса знала, что сейчас у него почти нет надежды. Это означало, что ей придется внимательно наблюдать за ним, помогая и подсказывая, надеясь когда-нибудь сбежать вместе с ним.