Чарльз Ингрид - На пути к войне

– Неужели они совсем другие?

– И да, и нет. Существует три основных ветви чоя – Земная, Небесная и Звездная. Мы относимся к Звездной. Земные проявляют меньше склонности к технике, близко связаны с природой. Они искусно возделывают землю и разводят скот. Кроме того, они привыкли быть посредниками между чоя из Небесного и Звездного домов. Они всегда пытаются достичь равновесия. Может быть, обращение инопланетянина в свою веру покажется им важным шагом в обретении этого равновесия. Только не советую тебе поддаваться им.

Прошла доля секунды, прежде чем Рэнд понял, что Палатон слегка поддразнивает его.

– Руфин, – спросил он, – а можно мне будет попробовать посадить глиссер?

Палатон резко обернулся к нему, на лице Рэнда мгновенно появилось разочарованное выражение, а Руфин взорвалась смехом. Спустя момент напряжение на лице Палатона исчезло, и он еле заметно кивнул. Руфин взяла Рэнда за руку.

– Смотри вон туда, – сказала она. – За горы.

Там, куда она указала, гряды холмов вздымались до самых кобальтовых гор, заслоняющих собой даже солнце и кажущихся не отдаленными, а поразительно близкими. Перед горами Рэнд увидел строение.

Некогда оно тоже было горой, прежде чем ему придали форму и выдолбили изнутри, превратив в храм. Рэнд во все глаза смотрел, как оно возвышается на горизонте, загадочное и величественное, сложенное из белого и синего камня. Поразительная красота храма бросалась в глаза еще сильнее, когда машина приблизилась к нему.

Шпили храма пронзали небо, основание твердо вросло в землю. Арки и ворота образовывали настоящий лабиринт входов. Окна были открыты всем стихиям, и ветер завывал, влетая в них. Храм был почти так же высок, как нью-йоркские небоскребы, и обширен, как целый квартал города. Глядя на него, Рэнд понял, что где бы он ни оказался в жизни, этот храм навечно останется в его памяти как одно из чудес цивилизации. Когда они оказались еще ближе, Рэнд с удивлением обратил внимание на материал, из которого был сложен храм.

Он еще никогда не видел такого камня или мрамора. Он напомнил Рэнду виденный им всего раз в жизни Атлантический океан, его грозную синеву, прошитую полосами серой и кремовой пены. Глядя на храм, Рэнд представил, что само ясное небо над его головой, на котором не было и признака грозы, надвигающейся на Чаролон, и даже белые алмазы звезд были каким-то образом взяты, заключены в стенах этого храма и накрепко вкоренились в землю. Он с трудом перевел дыхание.

– Неужели они понимают, что сотворили? – спросил он, ни к кому не обращаясь.

– Да, – низкими, глухими голосами ответил Палатон. – Как бы давно это ни случилось, они все понимали. Они связали небо с землей, и даже звезды не ускользнули от них.

Когда Рэнд опустил голову, он заметил чоя в длинном одеянии, идущую им навстречу. Машина затормозила и остановилась у ворот храма.

Палатон пригнулся и вышел. Он протянул руку Рэнду и произнес:

– Одной хорошей битвой можно выиграть всю войну.

Рэнд почувствовал, как забилось в ответ на эти слова его сердце. Насколько трудно будет бороться с существами, видящими Бога?

Кативар прошел по полутемному бару, остановился и бросил недовольный взгляд на чоя, который осмелился помахать ему рукой. Лицо Кативара было искаженным и мрачным от тусклого света. Заметив жест чоя, он нахмурился еще сильнее. Присоединившись к массивному, широкоплечему чоя, Кативар понизил голоса так, чтобы они были слышны только им двоим.

– Я уже говорил тебе, что не желаю встречаться в людных местах.

– В людных местах? – приглушить свои раскатистые голоса Малаки было трудно, золотистые крапинки в его глазах тускло заблестели, как руда в глубокой, темной шахте. – Здесь собираются выпить отбросы общества. А если кто-нибудь из них и окажется достаточно трезвым, чтобы разглядеть тебя, сомневаюсь, что он тебя припомнит или узнает.

– Не в моих правилах полагаться только на удачу, – ответил Кативар, садясь за стол.

– И не в моих, – протянув руку, Малаки пригвоздил запястье Кативара к столу. Под прозрачной крышкой стола просвечивала детская мозаика. Большинство таких вещиц уже не освещались мерцающей силой этого народа, но одна-две частицы еще вспыхивали в такт вспышкам ярости Малаки.

Кативар немного помедлил, а затем высвободил запястья из захвата. Пустая рука Малаки упала на стол ладонью вниз, пальцы на ней еще сжимались. Малаки не убрал руку.

– Ты принес то, что я просил?

– Принес, – коротко ответил Кативар.

– Тогда давай сюда, – Малаки пошевелил пальцами.

– Прежде всего я хочу спросить, что ты будешь с ним делать. Рахл добывать трудно.

– Только не для тебя, и тот же самый вопрос я мог бы задать тебе.

Кативар сунул руку за борт куртки и вытащил крохотный сосуд с переливающейся внутри жидкостью.

– Сомневаюсь, что ты собираешься использовать его для тех же целей, что и я, – и он вложил сосуд в мозолистую ладонь Малаки.

Кисть Малаки сжалась, как капкан. Он убрал руку со стола и сунул ее за пояс.

– Афродизиак обладает всего одним-двумя свойствами.

– Рахл – достаточно сильное снадобье, чтобы заставить любого чоя из Дома потерять рассудок на пару циклов, – Кативар был вознагражден изумлением на лице Малаки.

– Только если использовать его в больших, почти опасных количествах.

Кативар пожал плечами.

– У тебя свое оружие, у меня – свое. В любом случае когда-нибудь Заблудшие станут свободными.

Малаки откинулся на стуле, демонстрируя пренебрежение к собеседнику.

– У вас с Чиреком свой путь. Но оба вы считаете, что я ничего не знаю о…

– Ты оказался на нашей стороне случайно, – перебил Кативар, и его синие глаза блеснули холодно и твердо под тусклым светом фонарей.

– Но оба мы стремимся к одному и тому же.

– Я не стану говорить за Чирека. Он действует среди простолюдинов, служа им. А я – среди чоя из Домов, уничтожая наших врагов. Думаю, мой способ окажется более действенным.

Малаки встал и потрогал пояс, чтобы убедиться в том, что сосуд в надежном месте.

– И тем не менее, благодарю тебя, Ка… Священник остановил его взмахом руки.

Малаки застыл, вздернув голову, и на мгновение его глаза превратились в глаза дикого зверя под ослепившим его лучом света. Он заморгал, его губы скривились.

– Принимаю поправку, – насмешливо произнес он, поклонился и вышел.

Заказанный им стакан с вином остался на столе, и Кативар сел, глядя на его золотистый блеск. Спустя несколько минут, убедившись, что за ним никто не следит, Прелат поднес стакан к губам и выпил.

Рахл загрязнял чувства, он настолько мешал бахдару чоя, что его эффект можно было сравнить с действием сильного яда. Зачатие среди чоя совершалось по взаимному согласию обоих полов, для этого требовалось их полное взаимопонимание. Но рахл заставлял забывать о согласии. Кативар задумался о том, кого намерен одурманить Малаки и почему. Это было бы любопытно узнать.