Сергей Вольнов - Точка невозвращения

Кроме него, больше никто не позволял себе так откровенно пялить на нее глаза. Да и он-то себе позволял пялиться лишь потому, что находился на безопасном расстоянии. Объяснялось это даже не наличием у нее сразу двух импульсных излучателей, хотя полагалось иметь один. Суть в том, что не далее метра от ее бедра, на чисто символическом поводке, шлепая тяжеленными лапами, ступал очень крупный даггер. Иссиня-черный даггер, достигавший в холке уровня пояса хозяйки. На ходу он лениво поглядывал по сторонам, не скрывая ни от кого свои десятисантиметровые клыки. И эта откровенность зверя снимала почти все возможные вопросы к женщине.

Но Стияда она заинтересовала именно поэтому, из-за даггера. Ведь даггеры подпускали к себе и признавали хозяевами только оластеров, звери были запрограммированы на враждебное восприятие эрсеровских биополей, и четко улавливали, кто есть кто. Значит, эта симпатяшка – соплеменница, что автоматически повышало степень его влечения к ней…

Хотя в незнакомке ЧТО-ТО настораживало. Какая-то деталь не вписывалась в привычный образ. Может быть, раскосые глаза, которых он ни разу не встречал у своих сородичей. Однако… Мало ли как существо женского пола может себя подкорректировать, в извечном женском стремлении выглядеть красивее по собственному разумению?

Очаровательная охранница плантаций ненадолго задержалась у кассового блока; решительно понажимав нужные кнопки, она направилась к буферной зоне, что вела через всевозможные накопители прямиком в стартовый сектор.

Выходные двери при ее приближении автоматически разъехались. Она обернулась и, встретившись глазами с объективом скрытой камеры, а следовательно, со Стиядом, послала ему воздушный поцелуй. Зверь, почуяв свежий воздух, рванул поводок. Потянул за собой, дернул вперед хозяйку. И в это время порыв ветра со стороны взлетных площадок сорвал с девушки форменную шапку с козырьком. Она подобрала головной убор и стремительно исчезла из поля зрения камеры. Оставив в зрачках Стияда запечатленный кадр: полностью эпиллированную голову. Отсутствие волос в корне преобразило ее внешний вид.

Стияд Септайн сидел в глубокой задумчивости не менее трех минут. Потом, переполнившись подозрением под завязку, врезал себе кулаком в лоб и, пробежав пальцами по клавиатуре, вызвал из оперативной памяти недавнюю ориентировку. Перечитал, сплетая сомнения в единый пучок и, уже не колеблясь, ткнул сенсор объявления тревоги. Резкий пульсирующий сигнал заметался под сводами павильона. Из служебных проходов хлынули вооруженные люди: охрана кос-мопорта занимала свои места согласно схемам боевых расстановок… Двери главного павильона космопорта автоматически заблокировались. Все разом. В том числе и на выходах в стартовые зоны, к космическим кораблям.

ВСЕ замерло.

Лишь на пятой взлетно-посадочной плите что-то продолжало происходить. Оттуда ударила по глазам яркая желто-алая предупредительная вспышка, и на маршевых анти-гравах приподнялась громада стоуджа, коммерческого судна из тех, что не признают приписки в каком бы то ни было космопорту и подчиняются только власти выгоды для владельцев. Стоудж, управляемый настоящим асом пилотажа, стартовал и резко взмыл по нелогичной витиеватой траектории.

Стияд среагировал мгновенно и, буквально заплетая в узел пальцы, мечущиеся в сенсорной зоне, послал запрос на кассовый блок, к которому обращалась «дама с суперсобачкой». Получив ответ и ознакомившись с ним, он сокрушенно крякнул. Она заплатила за проезд именно на этом корабле, выкупив последнее свободное место. А где-то внутри, продолжая буравить подсознание, Профессиональная деформация подкинула мысль: «Какая женщина, вот бы мне такую…»

Эта мысль, конечно, тут же была скомкана и выброшена. Уступив место лихорадочным размышлениям о местонахождении косматого здоровяка и полуживого костлявого старикана. И о том, что уж эти-то двое – наверняка не прошмыгнут мимо него, Стияда Септайна… Но как этой стерве удалось приручить даггера, спрашивается?!

А коммерческий стоудж, уменьшившийся до размеров яркой точки, прицелился в направлении звездного скопления Роммер. И звезды, скопившиеся в той стороне, – подмигивали ему. Хотя наверняка это придумали люди, глядевшие на них. Обитатели первой .планеты одной из них, звезды Скарабей.

Они еще не знали, что очень скоро у всех земов и земляшек Тарсиса появится ВЫХОД.

Да еще какой!

УЙТИ СМОГУТ ВСЕ.

Проколов внемер, «Гордость Шиареи», 009876764-я по счету (из зарегистрированных в ЕРКСМ, едином реестре кораблей сети миров), появилась в многомерном пространстве между тусклым красным карликом Тундра и его единственной планетой. Здешняя Точка Выхода оказалась расположенной довольно далеко от мира Газпром, в нескольких часах субсветового полета. Видимо, некогда именно здесь обретался местный орбитальный космопорт; впрочем, сила тяготет, ния планеты на таком расстоянии уже практически отсутствовала, поэтому станцию скорее можно было назвать искусственным спутником тусклой Тундры, а не ее планеты.

Но в любом случае: абсолютно ничего искусственно созданного здесь больше не обреталось. Постимперские милле-ниумы почти не вредили циклопическим космическим сооружениям одиозной расы землян – словно Время великодушно сторонилось их. Вакуум лучший во Вселенной консерватор. Целостность грандиозных артефактов не щадили вездесущие Разумные. В частности, местный порт давным-давно был растащен ими для переплавки. Качество и свойства материалов, из которых возводились имперские конструкции, – до сих пор мало кому удавалось скопировать удачно…

Шиарейский коммерческий стоудж вернулся в многомерное пространство, замер неподвижно, словно оглядываясь; избрал вектор дальнейшего движения и на планетарных антигравах устремился к Газпрому.

Планета Тундра I, она же сетевой Мир Газпром (или Обезбашенный, как его называли звездолетчики), с каждой секундой приближалась на несколько тысяч километров.

…Без особых проблем миновав негустой астероидный пояс, стоудж подлетел к первой планете. Пронзив голубовато-дымчатую вуаль верхнего слоя атмосферы, судно сбавило скорость, замерло на миг, словно примериваясь, и осторожно сунулось в нижний. Грузовоз тотчас же встряхнуло, будто он совершил вынужденную посадку на поверхность жидкости; хотя в буквальном смысле субстанция, в которую стоудж нырнул, жидкостью отнюдь не являлась.