Дэвид Вебер - Пепел победы

Хонор понимала, что при всей серьезности, с которой слушают ее юные курсанты, им в силу возраста присуще юношеское неверие в само существование смерти. Она вовсе не собиралась подрывать их уверенность в собственной неуязвимости. Она лишь хотела в какой-то мере подготовить к тому неизбежному и страшному моменту, когда сотрясение корабельного корпуса заставит каждого из них понять, что смерть может прийти за ним с той же легкостью, что и за любым другим.

— Даже если вы будете делать все абсолютно правильно и не совершите ни единой ошибки, — продолжила Хонор, — это не гарантирует вам безопасности. Вы можете оказаться в таких обстоятельствах, когда никакой тактический гений не уравняет ваши шансы с неизмеримо более мощным противником. Такое случилось с Эдуардом Саганами и с Эллен д'Орвилль, а значит, может случиться с любым из нас. Я являюсь живым доказательством тому. Именно это произошло в Адлере с «Принцем Адрианом». Но, с чем бы вы ни столкнулись, три вещи навсегда останутся с вами. Первое — это традиции острова Саганами, которые, — она обвела курсантов взглядом, — я верю, станут вашими традициями, вне зависимости от того, мундир какого флота вам предстоит носить. Отбросьте догмы, не зацикливайтесь на легендах, но усвойте их суть — и вы получите проводника по службе и жизни, который не подведет никогда. Возможно, кто-то, следуя этим традициям, встретит свою кончину, — усмехнулась она, — но, во всяком случае, ему не придется гадать, в чем состоит его долг. Второй вашей опорой должна стать вера в себя. Конечно, вы должны полагаться на уроки ваших учителей, на вверенную вам технику, на своих подчиненных. Но принимать окончательные решения предстоит вам, а чтобы делать это, нужно верить в себя, даже осознавая тот прискорбный факт, что никто не может полностью избежать ошибок. Вера в себя, дамы и господа, будет жизненно необходима вам по той простой причине, что в решающий момент вам не у кого будет спросить совета. От вас и только от вас будет зависеть ваша собственная жизнь, судьба вашего корабля и жизни ваших подчиненных. Некоторые из них, увы, погибнут, даже если вы будете делать все абсолютно правильно.

Улыбка ее исчезла, и лицо сделалось строгим, почти холодным.

— Вы должны принять как данность, что война невозможна без потерь. Противник хочет жить, точно так же как и вы, и для него, как и для вас, лучший способ выжить состоит в том, чтобы убить тех, кто пытается убить его. То есть вас, дамы и господа, равно как и людей, состоящих под вашим началом. Уверяю, большинству из вас погибшие товарищи будут приходить в снах, и вы будете вновь и вновь терзать себя вопросами, могли ли вы спасти еще несколько жизней, проявив больше сообразительности, бдительности или умения. И порой, ведь себя не обманешь, вы будете вынуждены признать, что — да, могли. Могли, но не спасли. Вы и они делали все, что от вас зависело, вы и они выполнили свой долг, но они погибли, а вы остались в живых. Независимо от мнения всей Вселенной, мысль о том, что вам следовало найти способ спасти их, останется с вами до конца ваших дней. Вновь и вновь вы будете проигрывать в памяти эпизоды сражений и находить более удачные решения, хотя бы потому, что в вашем распоряжении окажутся долгие часы, тогда как в бою все решают мгновения.

Она умолкла, и сидевшие рядом с ней Крайансак и старший программист тренажеров капитан Гаррисон, не сговариваясь, угрюмо кивнули.

— Примите это как данность, — тихо повторила Хонор, — или ищите себе другую работу. И еще: сейчас я предупреждаю вас, как когда-то предупреждал меня мой учитель, адмирал Курвуазье: если вам кажется, будто вы вполне меня поняли, вы ошибаетесь. Понять, каково чувствовать себя виновным в чьей-то кончине, человек по-настоящему способен лишь в тот момент, когда тяжесть этой вины ложится на его плечи. Но у вас будет и третья опора. Вы должны помнить, что ценой вашей оплошности может стать не просто гибель ваших подчиненных, но их напрасная гибель. Вы военные люди, вам предстоит командовать военными людьми, и ваша задача заключается не в том, чтобы сохранять жизни людей любой ценой, а в том, чтобы эти жизни не были отданы зря. Ваши подчиненные будут ждать этого от вас, и вы обязаны оправдать их ожидания. Когда ваш корабль будет содрогаться под вражескими залпами, вы должны твердо верить, что все это не напрасно, и поддерживать ту же святую веру в ваших подчиненных. А тому, кто лишен этой веры, не место в командирском кресле на капитанском мостике звездного корабля.

Несколько секунд в помещении царила напряженная тишина. Потом Хонор откинулась в кресле, и на ее губах появилась легкая улыбка.

— Однако я вовсе не хочу сказать, будто в грядущем вас ждут только ожесточенные битвы, подсчет потерь и угрызения совести. Можете быть уверены, служба на флоте открывает массу возможностей для самореализации, и надевший королевский мундир или, — она кивнула в сторону Хернс и Гиллингэма, — мундир флота своего родного мира, как правило, о своем выборе не жалеет. Ну а сейчас, дамы и господа, я предлагаю перейти к решению небольшой тактической задачи, любезно подготовленной для нас адмиралом Крайансаком с помощью капитана Гаррисона. Мы разделимся на три группы. Консультантом первой из них выступит адмирал Крайансак, второй — капитан Гаррисон, а третьей, — она коротко поклонилась в сторону рыжеволосой женщины, мундир которой украшала такая же, как у нее самой, лента Мантикорского Креста, — капитан Тома. Третейскими судьями будут капитан Хенке и коммандер Ярувальская.

— А вы, ваша светлость? — с видом простодушной невинности осведомилась Ярувальская.

— А я, коммандер, — с нескрываемым удовольствием объявила Хонор, — возьму на себя командование силами противника.

Кто-то из курсантов застонал, и Харрингтон одарила всех присутствующих озорной улыбкой.

— Вас ждет тест на выживание. Если в конце у вас останется хоть один корабль, вы его выдержали. В противном случае…

Оборвав фразу на этой угрожающей ноте, она снова улыбнулась собравшимся.

— Ну что ж, приступим.

— Ну, на этот раз гораздо лучше. Можно даже сказать, — сказал Тремэйн, оценивая результаты последней технической проверки Третьей эскадрильи, — совсем неплохо. Вы согласны, сэр Горацио?

— Сказать можно, — прогромыхал в ответ сэр Горацио Харкнесс. — Оно на то похоже. Вроде как так оно и есть.

В отличие от лица молодого командира широкая физиономия могучего уоррент-офицера была очень далека от выражения счастья. Непредвзятый наблюдатель описал бы ее в терминах, расположенных между «безутешная» и «угрюмая». Наблюдатель неискушенный выбрал бы слово «кривая». И только самый благожелательный согласился бы на определении «раздосадованная».