Джек Вэнс - Лампа Ночи

Юноша прислушался: шаги гричкина все еще раздавались где-то в темноте. Вытащив пистолет, Джейро глубоко вдохнул и помчался по единственному ходу вбок, где снова оказалась лестница. Он пробежал еще три площадки, на каждой из которых тоже находились комнатки, кое-как меблированные и пустые. Из всех этих комнаток шли какие-то коридоры, но куда и зачем, непонятно.

Ступени лестницы становились все уже и круче, тускло чадили редкие факелы по стенам.

Зато шаркающие шаги гричкина стали теперь отчетливей, и Джейро замедлил преследование. Вот он достиг очередной площадки, и шаги впереди вдруг прекратились, через несколько секунд сменившись приглушенными голосами. Осторожно приблизившись к углу последнего поворота, юноша увидел очередную каморку с такой же мебелью, как и в предыдущих; правда, здесь присутствовали еще полки и параша. За столом сидел еще один гричкин в серой ливрее и шляпе какого-то уныло-желтого цвета. Под сенешаль наклонился над столом, но не успел ничего сказать, как его соплеменник в желтом, презрительно усмехнувшись, пробормотал что-то сквозь стиснутые зубы. Гричкин был очень стар, серая кожа в морщинах, под глазами мешки, а длинный крючковатый нос едва не касался крохотного рта. Неожиданно он резко взмахнул рукой и пронзительно крикнул;

— Что вам до меня? Кому я вдруг понадобился!? Или старому забытому Шиму пришла пора отправляться в чан!?

— Да что ты! Приказ есть приказ.

Тогда старик-гричкин встал и позвал в темноту:

— Олег, сюда! Олег! Проснись! Тут есть работенка!

Из соседней каморки вышел здоровый мужчина с накаченными плечами и торсом, широкими бедрами и выпирающим животом; на голове у него топорщились грязные волосы, мокрый рот слегка прикрывала встрепанная борода. Мужичина остановился посередине помещения, широко зевнул, потянулся и подозрительно посмотрел на новоприбывшего гричкина.

— Ну, чего делать? Стирать-варить-резать-парить? Говори, серая мышь, белье, что ль, в стирку принес?

— Вы должны знать меня как Оуверкина Пуда, — ответил подсенешаль с большим достоинством. — Я помощник мажордома и нахожусь здесь с жесткими инструкциями, которым вы должны повиноваться немедленно.

— К черту твои инструкции. Впрочем, выслушать мы тебя, конечно, выслушаем. Не забывай, серая мышь, здесь, внизу, мы сами делаем наши дела.

Пуд приготовился сказать речь, но внезапно отвлекся каким-то странным звуком на другом конце каморки. Он обернулся, посмотрел через плечо и, с отвращением вытянув длинный дрожащий палец, прошептал:

— Смотрите-ка! Неужто вы разрешаете им подглядывать прямо в открытую?

Олег поперхнулся.

— Ну и что? Это мои любимцы. Шим-то весь день дремлет — должен же я как-нибудь развлекаться!

Шим, Пуд и Олег уставились на дверь из железных прутьев, отделявшую комнатку от темного коридора. За прутьями копошились темные тени, перемежающиеся белыми лицами.

— Я им баловать-то не даю, — строго заявил Олег и, взяв палку, ткнул ее за прутья прямо в чье-то белое лицо. Вампир отчаянно и гневно заверещал и схватил конец палки. Олег загоготал, выдернул палку и назидательно произнес: — Вот так-то, дурачок ты мой! Больше уважения, больше доброты! В жизни еще много хорошего.

Какое-то время Олег стоял, глядя в задумчивости на беснующегося вампира, который в порыве злобы стал трясти прутья так, что дверь зашаталась. Тогда толстяк снова взял палку и энергично двинул ею прямо в грудь вампиру. Тот зашипел, застонал и смешался с остальными тенями, не переставая ворчать.

— Хватит, Олег, давай к делу, — напомнил ему старый Шим.

Олег неохотно бросил забаву, и все трое вышли в длинный коридор, идущий в противоположную сторону от железной двери, быстро скрывшись из виду.

Джейро поставил пистолет на взвод и пошел за ними. Три едва видимые фигуры остановились у тяжелой двери рядом с крошечным зарешеченным окошком. Заглянув туда, Олег отпер дверь и широко ее распахнул.

— Ну, что, проснулся, голубчик? — крикнул он. — Вижу, вижу, ты, как обычно, резвый. Выходи-ка, надо кой-чего поменять! Ну-ка прыгай, прыгай, пошевеливайся, путешествие неблизкое! Куда, ты спрашиваешь? Да поскачем с тобой в страну снов, мой малютка, куда ж еще?

— Поторопись! Хватит пустой болтовни, надо торопиться! — нетерпеливо одернул его Шим.

Но Олег не слушал старика и продолжал сладким голосом:

— Чего же ты ждешь? Время пришло. Ты, конечно, отвык от роскоши, но ты молодец, всегда отлично держался. Ах, жалость-то какая! Кушать-то тебе больше нечего — ведь я устал, так что кормись-ка ты теперь сам! Вот тебе и новое развлечение!

— Делай свое дело, Олег! — снова попытался возмутиться Пуд. — Сколько можно болтать ерунду!?

— Если вы так торопитесь, та зайдите туда сами да вытащите этого молодца! — огрызнулся Олег. — Вот тогда и увидите, что он проворен, как паук, прыгает высоко, бегает далеко — прямо по стенам, он везде и сразу! Если у вас борода, он вам быстро ее повыдерет, а потом подкрепится вашим носом!

— Это не моя работа, — резонно заметил Пуд. — Делай свое дело и делай быстро — таков приказ!

Олег пожал плечами и обратился к кому-то в клетке:

— Ну, выходи же! Мне ждать больше некогда!

Из клетки раздался какой-то возглас, который Джейро не разобрал.

— Ну, что, идешь, мой сладкий? — снова запел Олег. — Зачем мне заходить к тебе, ну, сам посуди! Так что лучше уж ты выходи, выходи, хороший мой, выходи, и мы полетим с тобой высоко-высоко, туда, где луна понастроила дворцов, где вино льется прямо в рот и танцуют сладкие бесстыжие девки!

Пуд брезгливо поджал губы, а Шим осторожно крикнул в распахнутую дверь:

— Выходи, да поскорее, мерзавец! Чего время тянешь? Чего Олега злишь? — Из камеры послышался хриплый смех. — Ну, вот так, шаг за шагом, шаг за шагом, — одобрительно забормотал старик. — А теперь и совсем выходи, да поторопись, мы сами торопимся.

В коридоре показалась темная фигура, разглядеть которую юноша не мог.

— А теперь — марш вперед! — прохрипел Олег. — Скажи «прощай» любимому жилищу и всем твоим крюкам и дыбам! Не сожалей, все к лучшему, всегда все к лучшему! Только подумай, какая красота ждет тебя, дурачок!

Джейро вжался в стену, скрытый тенью от лестницы, но сердце его стучало, как сумасшедшее. По коридору шли два гричкина, а за ними Олег с человеком неопределенного возраста в болтающемся коричневом балахоне на тощем теле и в подобии опорок на ногах. Его лицо закрывали длинные черные волосы и спутанная борода. Джейро судорожно искал в этом лице хотя бы малейшего сходства с собой, но обнаружил лишь какой-то едва заметный слабый намек в разрезе глаз и форме носа. Все четверо снова зашли в комнату, и Джейро прокрался за ними.

— Ну, а теперь подожди, — остановился Олег. — Мне надобно осветить последнюю дорожку!