Ольга Чигиринская - Сердце меча

Рывком разогнув свое измученное, задеревеневшее тело, еще не проснувшись толком, Рэй зашлепал на звук и успел ухватить Дика поперек живота как раз на краю сточной канавы.

— Да что же мне делать с вами, сэнтио-сама, — прорычал морлок, оттаскивая юношу снова к стене тоннеля, на относительно сухое место. — Мне же нужно хоть немного поспать.

Дик вдруг поднял руки, ощупал его голову и лицо почти осознанными движениями, и проговорил:

— Не оставайся здесь, Майлз. Я не убегу без тебя.

Рэй оскалился в отчаянии. Если его принимают за шеэда — значит, дело совсем худо.

Он перебросил руки Дика через свою голову и хотел было обнять его, согревая, и лечь — но тот вдруг задергался, отбиваясь и хрипя — «Уйди! Пусти! Нельзя, нельзя, ты человек, ты душу погубишь, не трогай, не смей!» — так что Рэю пришлось не еще и навалиться сверху, чтобы Дик не вырвался и не уполз. Тот бился еще какое-то время — а потом затих, и Рэй рискнул заснуть, прижимая его к себе.

Проснулся он от боли — и в сером утреннем свете разглядел каппу, вцепившегося в руку, еще трех, пристраивающихся на ногах и на хвосте и не меньше десятка, просто ползающих по телу. В спину Дика впились шесть или семь, но сэнтио-сама, видно, бы в глубоком беспамятстве, и не пытался высвободиться и стряхнуть их — только тихо стонал. Рэй зашипел от омерзения и сшиб тварей несколькими сильными щелчками.

Весь животный и растительный мир Картаго входил в пищевую цепочку человека, но у этого была и обратная сторона: человек вполне мог войти в пищевую цепочку тех же капп, если был слишком слаб, чтобы стряхнуть их. Личинки капп — медлительные и глупые твари, но едят все подряд. Запах крови в воде подманил их — мертвый морлок, лежащий поблизости, казался живым из-за обилия шевелящихся панцирей на его груди и лице. Рэй пришел в бешенство и заплясал на скальной полке, раскидывая капп ногами и ударами хвоста — пока не посшибал в воду всех. Каппы выпустили хвостики и заюлили ими, направляя себя к скале, нескольких снесло вниз сквозь решетку, остальные снова уцепились за камень лапками и поползли вверх, на сладкий запах. Медленно, но верно.

Рэй осмотрел Дика. Раны его продолжали кровоточить, и насквозь мокрая перевязка из обрывков одежды мертвого морлока не спасала. Рэй сделал ее ночью, почти наощупь — и сейчас только поправил, потому что делать новую было не из чего. Потом он осмотрел собственные шрамы, оставшиеся после поединка на арене и битвы с водой. Кровь морлока сворачивается быстро — раны начали затягиваться; кроме той, глубокой, что шла через бедро. Рэй обновил повязку. Остальное — царапины, да еще куча ушибов и ссадин, полученных когда водоворот крутил и бил их о стены, а он старался обхватить Дика руками и ногами так, чтобы принять все удары на себя. Да еще сильно покусанные губы — чтобы вдохнуть Дику воздуха, Рэй закрыл его рот своим, а юноша в беспамятстве принялся кусаться. Пришлось придушить его еще раз, и когда их несло подземными коридорами, несколько страшных минут сомневаться — не труп ли он тащит? Было бы дьявольски обидно убить сэнтио-сама собственными руками, особенно после того как… Его снова передернуло, когда он вспомнил мгновения на арене — дикий, кровавый восторг, в упоении которого он чуть не натворил страшных дел…

Когда первые каппы снова вползли на полку, Рэй поднял Дика на закорки и сказал, будучи уверен, что его не слышат:

— Нужно идти, капитан. Будет больно, но тут я ничего сделать не смогу.

Совершенно неожиданно Дик разлепил губы и пробормотал:

— У меня еще есть кровь, Майлз. Я выдержу.

Рэй для верности связал поясом его колени пред своим животом — и зашагал боком по скальной полке, где над водой, а где по колено в ней или даже по чресла, борясь с довольно сильным течением. Он ослаб, очень ослаб и подолгу отдыхал, опираясь о стены.

После прихода и отступления Волны огромная котловина к западу от Пещер Диса превратилась в озеро. Именно туда и снесло бы все трупы после поединка на Арене, если бы сток не был перегорожен решеткой. Набегая сверху, вода устремлялась вниз через бесчисленные полости, которыми была изъедена скала — людям оставалось только немножко скорректировать их, чтобы приспособить для своих нужд. Полка, по которой Рэй шагал сейчас, была вырублена в скале для лемуров — мусорщиков и могильщиков. Весной и осенью воды вверху было достаточно, чтобы очищать мусорные коридоры, открывая шлюзы. Лемуры собирали органические отходы, чтобы питать ими бустер. То, что не подбирали они — пожирали каппы.

Рэй надеялся встретить лемуров и найти одно из их гнезд — там, по крайней мере, будет достаточно тепло и сухо, чтобы уложить Дика, и найдется еда. О себе Рэй старался не думать. Он выживал и после худшего.

Решетка, которой был загорожен выход наружу, осталась далеко позади, кошачьи глаза Рэя привыкли к темноте. Он шагал, не зная дороги, просто против течения, все время вверх, и часто давал себе отдыхать, но не задерживался подолгу: слишком одолевал холод. Вчера они с капитаном провели в ледяной воде много времени, цепляясь за решетку и ожидая, когда волна спадет. Рэй мог бы снизить температуру тела и перенести это гораздо легче — но нужно было согревать капитана. Теперь Рэю казалось, что он уже никогда не согреется.

Была и другая причина не задерживаться нигде подолгу: в этих нежилых коридорах ходил кое-кто пострашнее капп, а он сейчас не боец.

Лемуры попрятались во время прохождения Волны. Их гнезда должны были располагаться выше уровня стока, и Рэй поднялся уже на несколько уровней и неизвестно как глубоко ушел в сердце камня. Наконец ему повезло — в сером мраке он сумел разглядеть мелькнувшую тень.

Лемур тоже разглядел его — и, вспискнув, бросился наутек. В прежнее время Рэй догнал бы его в два счета, но сейчас, валясь с ног от усталости и боли, да еще и с Диком на плечах, он споткнулся и рухнул на четвереньки через три шага. Но Бог надоумил — он набрал воздуха в легкие и во всю морлочью глотку крикнул то, что везде было безотказным паролем для лемуров и тэка:

— Человеку плохо!

Этот крик исчерпал его силы. Он лег на живот, поправив руки Дика так, чтобы не придавить их. Мокрые, спутанные волосы юноши облепили его шею, как водоросли-гаса. Спиной он чувствовал лихорадочное, сбивчивое дыхание и удары сердца, похожие на отчаянный ночной стук в запертую дверь.

Через несколько минут послышалось шлепанье многочисленных босых ножек. Теплые, покрытые шерстью ручонки ощупали обоих, забрались под туловище Рэя и распустили на нем пояс, после чего сняли с него живую ношу. Рэй поднял голову и увидел, как Дика кладут на поломанный стул, берутся за спинку и ножки, тащат… Ноги юноши тянулись по полу, голова болталась. Выручать морлока, конечно, никто и не подумал — Рэй сам поплелся следом, растирая ноющие плечи. Кто-то из лемуров время от времени озирался и шипел на него, но более ничего не предпринимал. Лемуры боялись морлоков до недержания. И, в общем, правильно боялись. Будучи на службе, в патрулях, морлоки не трогали лемуров — но в этих пещерах можно было встретить и ничьих, беглых морлоков, отказавшихся умирать вслед за хозяевами. Были и такие, чьи хозяева сами проживали в подземельях — обнищав и опустившись, начали жить грабежом. Об этих пещерах рассказывали всякое. Во время войны с Кенан в одной из генетических лабораторий случилась большая утечка активного генетического материала, сильного мутагена. Не всех зараженных людей и гемов сумели найти и обезвредить. Говорили, что шайки мутантов до сих пор скрываются здесь. Время от времени кто-то из лемуров пропадал. Время от времени находили обглоданные кости…