Ольга Чигиринская - Сердце меча

Он отправился в полет, не рассчитывая кого-то найти и спасти — да и кого можно было бы найти в этой каше? Ни один сигнал не пробился бы сквозь визги помех, которыми облако полнилось от края до края, ничего не дало бы сканирование ни в одном диапазоне — сенсоры сходили с ума… Он отправился только лишь бы что-то делать, Моро и тут был прав, и это добавляло досады. Мысли о собственной участи пришли к нему лишь тогда, когда он вывел вельбот из облака и положил на курс к «Паломнику» — увидев громаду корабля, висящую между звезд и протянувшую вперед силовые мачты — словно руки в тоске по ушедшим — он вдруг понял: теперь судьба корабля и всех, кто на нем — зависит от него, Дика Суны.

Он это понял и у него серьезно подвело живот.

— Господи, не оставляй меня, — прошептал он. — Пожалуйста! Я же один не справлюсь!

Дик обработал скафандр в шлюзе горячим паром под сильным давлением и поставил на обработку вельбот. Одежда его все еще лежала на полу, брошенная кучей, но Динго уже ушел — видно, за ним приходил Рэй.

Дик оделся и пошел к лифту — нужно было собрать всех, и… и что?

Он подумал и решил поступить немного иначе.

В капитанской каюте царил типичный холостяцкий беспорядок — капитан Хару следил за тем, чтобы все вещи были на своих местах, но не волновался из-за несвежих простыней или пятен на одежде. Раньше за этим следила мистресс Хару, потом Дик, поэтому он знал, где что лежит. Он пересек каюту, открыл дверцу шкафа, в заднюю стену которого был вделан сейф, открывающийся кодовым ключом корабля. Этот ключ капитан оставил Дику, улетая — для удобства он был сделан в форме перстня. Капитан носил его на среднем пальце, но Дик мог носить только на большом. Кроме того, сейф открылся бы не каждому — а только действительному члену экипажа. Когда юноша приложил ключ к замку, засветилась панель сканера — нужно было идентифицировать отпечаток ладони. Зеленоватый лучик пробежал по панели, согрев его руку — а потом дверь сейфа отъехала в сторону.

На верхней полке были сложены деньги — что-то около пяти тысяч имперских драхм — кассеты к оружию и патроны временной памяти для сантора. Нижнее отделение занимал легкий пехотный полудоспех — шлем, кираса, сочлененные щитки, прикрывающие бедра, наручи и ранцевый энергоблок. Рядом висело оружие — плазменный разрядник в кобуре и пулевик в простой кожаной петле, старинная и надежная револьверная машинка системы Эрнандеса, не сходящая с вооружения уже более ста лет. Дик взял ее, проверил, заряжена ли — барабанная кассета оказалась забита до отказа, и энергоблок в рукоятке тоже имел полный заряд, — и сунул сзади за пояс, выпустив куртку из штанов так, чтобы болталась свободно, прикрывая оружие. Потом юноша отыскал среди дисков памяти те, что капитан показывал ему когда-то, взял их и закрыл дверь, снова заперев замок.

Теперь не хотелось показываться лахудрой перед миледи. Дик заглянул в туалет и в душевую — умыться и заново перевязать волосы. На висках уже отросла густая щетинка — Дик взял немного геля и бритву, растер пену у висков и за ушами и тщательно выбрил эти места. Теперь можно было и показаться на люди.

Все ждали его в кают-компании. Под одной из стенок сидели четверо гемов, под другой — леди Констанс, лорд Гус, Джек, Динго и Рэй. Железная рука боевого морлока сжимала ошейник коса. Морита занимал угол под дверью, в отдалении и от тех, и от других, на максимальном от Динго расстоянии.

Дику ничего не осталось, как занять другой свободный угол, между гемами и семьей доминатрикс.

— Ну, наконец-то, — сказала Бет. — Мы уже заждались тебя все.

Джек плакал.

— Дик! — крикнул он, вырвался из рук матери и, пробежав через всю кают-компанию, сел перед юношей, заглядывая ему в глаза. — А Бет сказала, что капитан больше не придет, потому что умер. А мама сказала — это значит, что Бог забрал его на небо. Зачем Бог так сделал?

— Я не знаю, Джеки-тян, — Дик взял малыша за плечо. — Наверное, ему нужны там хорошие капитаны.

— А мама сказала, капитан теперь у нас ты.

Дик сглотнул. Живот не отпускало.

— В общем, здесь у меня завещание мастера Хару, — юноша вставил патрон в терминал.

Проектор в потолке мигнул и направил в центр комнаты сноп расходящихся лучей. Посередине его сидел в кресле капитан Хару, одетый в белое траурное кимоно.

— Сегодня 27 июля 2571 года по стандартному земному времени, — сказал он. — Я, Эдвард Донован Хару, диктую завещание на случай моей смерти. Этим завещанием отменяется действие всех прошлых завещаний. Я в здравом уме и твердой памяти, не нахожусь ни под чьим давлением и не подвергался действию наркотика. По имперским законам я — единственный собственник половинной доли корабля «Паломник», левиафаннера класса «шхуна-бриг». Детей и жены у меня нет. Второй половиной корабля владеет доминион Мак-Интайров.

Он откашлялся, и Бет не выдержала, всхлипнула.

— Свою долю в «Паломнике» и годовой добыче, все деньги, что лежат на моем счету в Имперском банке Эрин, я завещаю младшему матросу «Паломника» Ричарду Суне. Он является моим преемником во всех деловых и имущественных вопросах, касающихся судна.

Дик от удивления громко сказал «Оро!» Чего угодно он ждал — но не этого.

— Вот так, пацан, — изображение капитана улыбнулось, и Дик как тошнота усилилась. — Попробуй только теперь слинять в монастырь. От тебя будут зависеть люди. Так, что еще… Если на момент моей смерти Суна еще не будет совершеннолетним, я назначаю его опекуном Майлза Кристи, своего старшего помощника и пилота. А если Кристи будет мертв — то леди Констанс Риос-и-Риордан Мак-Интайр Ван-Вальден. Если же мой наследник погибнет вместе со мной — то корабль переходит в собственность доминиона, а деньги пусть отдадут в сиротский дом михаилитов на Мауи. Вот мои свидетели: старший клерк адвокатской конторы «Роббинс и Роббинс» мастер Комо Роббинс и станционный работник мастер Люций Декадо. Продиктовано в станционном офисе конторы «Роббинс и Роббинс».

Оба свидетеля появились в кадре и заверили действительность документа, положив руки на дорогой печатный экземпляр Евангелия. Мастер Комо Роббинс был явным сантакларцем — подвижным, улыбчивым и коричневым, как башмак. Мастер Декадо походил на станционника-докера, и чувствовал себя как-то скованно.

— Ну что ж, — когда запись закончилась, Морита первым нарушил молчание. — Согласно цеховому уставу, Дик, ты капитан — как единственный оставшийся в живых действительный член команды. А по этому завещанию — ты еще и шкипер. Ты должен решать судьбу корабля и всех, кто на нем находится — а нам остается только смиренно ждать твоего решения.

Дик посмотрел на него попристальнее — он что, смеется? Нет, вавилонянин, кажется, был вполне серьезен.