Барбара Хэмбли - Ишмаэль

– Интересное предположение. – Вулканец Трэ приложил ладонь с тонкими пальцами ко лбу и внимательно посмотрел на Кирка, Маккоя и Марию Келлог.

Трэ уже очень стар, стар даже для вулканца. О громадном опыте и мудрости старика свидетельствовали белые, как снег волосы и благородное лицо, покрытое густой сетью морщин. Обычный человек просто не дожил бы до таких седин. Трэ уже переваляло за три сотни лет, но он вполне мог бы дотянуть и до четырехсот. При взгляде на Трэ и его жилище невольно возникали мысли о глубокой древности и знаниях, накопленных веками.

Окружающие вещи могли принадлежать только ему и никому другому. В центре комнаты небольшое пространство занимали поставленные полукругом кресла, а за ними размещался обширный архив, состоящий из множества коробов с микрофильмами, ящиков с дисками и лентами, фотокопиями подлинных документов и пожелтевших бумаг, наваленных словно осенние листья в саду.

Были здесь и книги – старинные, в массивных кожаных переплетах. Библиофилу Кирку до того хотелось прикоснуться к ним, что он даже заложил руки за спину, боясь поддаться соблазну. Терминалы двух компьютеров вздымались среди всего этого богатства словно островки в океане времени. Они тихо гудели и подмигивали друг другу, как будто вели беседу, воспользовавшись временным отсутствием оператора.

Звук голоса Марии Келлог вывел Кирка из задумчивости. Она спросила:

– Есть ли этому научное обоснование?

– Внедрение в ход времени? – вулканец задумался, полностью уйдя в свои мысли. – Командир, я не ученый физик. Но, занимаясь историей, я пришел к выводу, что самые грандиозные научные достижения не только были предсказаны заранее, но непременно имели свои аналоги в прошлом и считались обыденным явлением на какой-либо из планет галактики. И тем не менее, – продолжал он, изучая посетителей древними глазами, – мы имеем дело с попыткой изменить ход истории. В художественной литературе я не раз встречался с размышлениями на эту тему. Физики-теоретики изучают возможный механизм подобного вмешательства в прошлое и опасаются ужасных последствий. Но чего можно добиться простыми средствами? Наши современники постоянно делают попытки повлиять на ход истории, пытаясь исправить свои же ошибки, но что из этого выходит? Если говорить о вашей родной планете, командир, убийство Юлия Цезаря не спасло уже умирающую в политическом смысле Римскую республику.

– Наверное, вы правы, – согласился Кирк, повернувшись от книжных полок лицом ко всем троим неутомимым искателям истины. – Но случай с гардианом доказал то, что в определенные моменты и в определенных условиях можно влиять на события. Безусловно, вмешательство должно быть минимальным, аналогичным крошечной операции на человеческом мозге.

– Но у клингонов, – спокойно добавил Маккой, – может быть собственное мнение на этот счет.

– То, что клингоны вообще взялись за это сложное дело, означает, что они располагают специфическими средствами для достижения своей цели.

Кирк подошел к вулканцу вплотную. В полумраке комнаты слабо мерцали то красные, то зеленые огоньки на экране одного из терминалов.

– Над чем работал ваш коллега Кхлару?

– Поверьте мне, он не занимался ничем, что могло бы повлечь за собой драматические последствия, – серьезно ответил Трэ, – Кхин Кхлару вместе со мной работал над составлением каталога рукописей карсидов, охватывающих последние пятьдесят лет оккупации этого астероида. В его распоряжении находились копии официальных бумаг, технических отчетов базы, документы, касавшиеся проблем. связанных с Эридановым Облаком, прейскуранты стоимости различных перевозок. Такие материалы и являются предметом изучения историков, поэтому переписать историю заново гораздо труднее, чем кажется.

Эта информация представляет какую-то ценность только для тех, кто интересуется последними днями великой империи и тем, как повлияли первые восстания орионов против космических баз на неизбежный распад империи.

Ровный низкий голос Трэ не выражал никаких эмоций, но Кирк заметил, как что-то блеснуло в глубине этих темных глаз.

– Больше того, мой коллега Кхин Кхлару, точно так же, как и я, главным образом занимающийся историей, человек глубоко порядочный и интеллигентный. Вы, капитан Кирк, – военный и привыкли считать всех клингонов покорными слугами своего императора. Уверяю вас, что в случае с Кхлару это совсем не так.

Вулканец скрестил на груди худые руки.

– Вмешательство в ход времени почти невозможно, потому что при этом накапливается целая цепь случайных влияний и событий, а их нельзя ни предсказать, ни проконтролировать. Если вмешательство происходит в условиях общества, еще не освоившего космическое пространство, то все процессы развития этого общества на протяжении достаточно большого промежутка времени будут испытывать последствия Допплеровского эффекта накопления событий. В обществе, достигшем высокого уровня, на котором полеты в космос стали обычным делом, действие эффекта Допплера многократно возрастает, приобретая характер экспоненциального закона. В таком случае контроль за последствиями подобного вмешательства принципиально невозможен. Кхлару очень неглуп, капитан, и не станет слепо выполнять чужие приказы. Я очень сомневаюсь, что Кхлару согласится принять участие в явно безрассудных действиях, даже если какой-то сомнительный проект и существует в научных и военных кругах клингонов.

– Очень хорошо, – сказал Кирк, с минуту подумав. – Мог ли Спок иметь в виду древние времена, какой-то населенный пункт под названием Кхлару? И может ли число 1867 быть датой в докарсидской истории государств клингонов?

Трэ задумался на минуту, углубившись в огромную кладовую своей памяти.

– Насколько я помню, до захвата карсидами на планете Клинжай не было стандартной системы летоисчисления, – наконец произнес он. – Во многих провинциях время исчисляли с момента вступления на престол местного правителя, и порой два или даже три года считались за один. Кхлару, если Спок действительно имел в виду местечко в Клинжае, а не моего коллегу, то оно было как раз таким местом.

Прошелестев черным одеянием, вулканец подошел к большему из двух терминалов. Худые хрупкие пальцы пробежались по клавиатуре, застыли на мгновение и снова продолжили свой бег.

Наблюдая за игрой зеленого света на лице Трэ, Кирк размышлял о том, каким стал бы Спок, переживи он всех своих друзей – людей. Неужели и он погрузился бы в такое же состояние олимпийского спокойствия и невозмутимости, или человеческая природа все-таки взяла бы верх? И что вообще в Споке было от человека, а что привнесено условностями и традициями вулканцев?