Барбара Хэмбли - Ишмаэль

Джейсон заложил право собственности на Брайдл Вейл и заставил обоих братьев подписать бумаги в обмен на то, что я оплачу все расходы по доставке девушек в Сиэтл и обязуюсь содержать их в течение года. И если в течение года хоть одной из них не будет сделано предложение выйти замуж, гора Брайдл Вейл станет моей.

– А девушки знают об этом? – спросил Ишмаэль.

Стемпл покачал головой:

– Нет, но боюсь, что Кэнди Прайт кое о чем догадывается: Они слышали о существовании какого-то пари, и будто бы спор идет о том, что в течение года все девушки должны выйти замуж, но им неизвестно, что Джейсон Болт рискует лишиться своих владений.

Стемпл и Ишмаэль прошли через небольшой участок леса, с трех сторон окаймлявший Сиэтл плотным кольцом, и под покровом густых ветвей поднялись на невысокий, но крутой холм. Сквозь оглушительный, шум воды было едва слышно, как где-то недалеко звенели пилы. Затем, словно из тоннеля, они снова выбрались на свет божий и остановились перед размытой дождем дорогой, ведущей к лесопилке. Впереди, слева от дороги, стояло небольшое чисто побеленное здание конторы лесопилки, а за ним возле небольшого водопада расположилась и сама лесопилка. Повсюду торчали пни, так что склон вокруг лесопилки Стемпла походил на плохо выбритый подбородок. Среди наваленных большими грудами бревен сновали люди. Узкая тропа, ведущая к четырехкомнатному городскому дому Стемпла, скрытому за деревьями, превратилась в глинистое месиво. Вдали виднелись очертания гор, покрытых зеленым ковром растительности.

– А что, Джейсон Болт действительно потеряет свою гору? – с любопытством спросил Ишмаэль.

– Разумеется, – отозвался Стемпл. – Срок пари заканчивается первого января. У него в запасе только три с половиной месяца. Десять девушек из тридцати уже вышли замуж, а половине из двадцати оставшихся сделаны предложения. Джейсону придется изрядно попотеть, чтобы к Рождеству сбыть с рук остальных, – тут Стемпл ухмыльнулся, – и все-таки пристроить всех до одной ему все равно не удастся.

– Тут что, какой-то математический закон или ты просто так уверен в победе?

Стемпл захохотал.

– Немного того, немного другого. Идем, я покажу тебе контору. Честное слово, я беру тебя своим бухгалтером не из любезности. Бумагами уже несколько месяцев никто не занимался, – Эрон махнул рукой вперед вдоль тропинки. – Там – мой дом, – сказал он и зашагал в сторону небольшого здания конторы.

Ишмаэль поспешил за ним, припадая на одну ногу и инстинктивно осматривая тропинку, заваленную обрезками древесины. «Интересно, задумался Ишмаэль, – почему несмотря на потерю памяти, ему кажется, что никогда в жизни он не произносил слов „мой дом“.

– И как он вам понравился? – спросила Кэнди Прайт, отходя от буфета с кофейником в руках. Джереми и Джошуа сидели у себя на кухне за длинным дубовым столом. Кэнди опустилась на стул между ними.

Восседавший во главе стола Джейсон оторвался от чашки с кофе и поднял глаза на нее.

– Иш Маркс? Это странная птица.

Кэнди удивленно приподняла брови.

– Почему?

Удивление девушки вызвало у Джейсона улыбку. Он знал, что этот новенький понравился Кэнди, а несколько других нью-бедфордских девчонок просто-таки влюбились в племянника Стемпла. Не секрет, что некоторые из девушек неравнодушны и к самому Джейсону.

Ужин заканчивался. Большой вырубленный участок леса, на котором братья Болт устроили свой бревенчатый лагерь, погрузился в темноту. В окнах барака на другом конце двора горел слабый свет. Где-то совсем рядом ухала сова, а издалека ветер доносил леденящие душу завывания койота.

Пока остывал кофе, Кэнди осматривала простую обстановку комнаты и с пристальным интересом наблюдала за тремя холостяками.

Джереми всегда прекрасно готовил, ужины Джейсона были по-спартански просты, а у вечно мечтающего неизвестно о чем Джошуа еда непременно подгорала. Кэнди гостила в этом доме не впервые, и от ее внимания не ускользнуло то, как сегодня здесь все тщательно вычищено. Конечно, только Джошуа мог позаботиться об этом. В семье Болтов Джошуа выделялся характером и внешностью. Этот худой и стройный блондин абсолютно не похож на своих коренастых, широкоплечих и загорелых братьев. Кэнди снова взглянула на Джереми. В нем она чувствовала родственную душу и всегда понимала его с полуслова. Джереми поймал ее взгляд, но, смутившись, тут же отвернулся.

Джейсон все еще раздумывал над вопросом Кэнди, не зная, как выразить словами впечатление, произведенное на него племянником Стемпла. В конце концов он сказал:

– Иш не такой как все.

– Ты это из-за собак? – спросил Джошуа, не поднимая глаз от чашки.

В самом деле, все без исключения собаки Сиэтла, словно сговорившись, невзлюбили Ишмаэля. Реагировали собаки по-разному: одни угрожающе рычали и набрасывались, другие тявкали и убегали, но даже самые дружелюбные из них всегда обходили Иша стороной. Котам же, как и нью-бедфордским девушкам, он, наоборот, чрезвычайно понравился.

– Не совсем, – отозвался Джейсон. – Просто меня не покидает ощущение, будто он появился здесь неспроста. Очень хотелось бы знать, что ему нужно.

– Это его личное дело, – вступил в разговор Джереми, потянувшись за сухарем, который Джейсон тут же ловко подтолкнул так, что сухарь проехал по столу и остановился как раз перед братом. – Если ты не доверяешь людям только из-за их сомнительного прошлого, то скоро потеряешь почти всех друзей. Здесь у каждого есть грех за душой.

– Он чертовски силен в математике, – внезапно вмешался в разговор Джош, как будто это утверждение было в пользу Маркса. – Знаете, что он недавно продемонстрировал мне? Ну так слушайте.

Джереми придвинулся поближе. Ему нравились фокусы Джоша с числами, хотя сам он не обладал такими способностями к этой науке.

– Задумайте любое число, – начал Джош, – теперь умножьте число, которое меньше задуманного на единицу, на число, которое на единицу больше задуманного. Полученное число будет на единицу меньше квадрата задуманного числа. И так получается всегда. С любым числом.

– Да ну? – удивился Джереми.

– Смотри. Берем цифру 5. Четырежды шесть двадцать четыре. Это на единицу меньше, чем пятью пять – двадцать пять.

– Да, но не может быть, чтобы так получалось всегда, – заспорил Джереми, – м… м, десять умножить на двенадцать будет…

– Сто двадцать, – подсказал Джошуа. – И одиннадцать умножить на одиннадцать будет сто двадцать один. А знаете, что он рассказал мне о простых числах?

– Наверняка что-нибудь заумное, – с улыбкой вставил Джейсон, давно смирившийся с пристрастием брата к математике.

Джошуа смущенно засмеялся. Он прекрасно понимал, что никто не разделяет его увлечения холодной абстрактной красотой чисел и не хотел смертельно наскучить братьям своими вычислениями.