Андрей Ливадный - Форпост

Его грубо оттолкнули в угол, чтобы не мешался под ногами. Сейчас от него уже нет проку, но убивать насекомоподобное существо нельзя, - Ольга твердо пообещана ему жизнь в обмен на сотрудничество.

Она оглянулась.

Антон и Рик похожи друг на друга - оба худощавые, спокойные, с лихорадочным блеском в глубоко запавших глазах.

В руках Антона снайперская модификация штурмовой винтовки. Он делает шаг вперед, одна рука, согнутая в локте опирается о контейнер из черной органики, которую в качестве конструктивного и строительного материала выделяют неразумные особи инсектов.

Вокруг царят плотные сумерки.

Свет насекомоподобным не нужен. По крайней мере, не так, как людям. Выпученные фасетчатые глаза прекрасно приспособлены к «сумеречному зрению».

Они чужие. Чужие во всем, начиная от способности к телепатическому общению, и заканчивая архитектурой своих построек, несущих неизгладимый отпечаток общественного разума, некоего квазисознания.

Сережа Немершев ошибается, думая, что их будет трясти от ужаса перед смертью. Ничего подобного. Смерть одного инсекта воспринимается муравейником не чувствительнее, чем для человека - отмирание одной клетки в организме. Конечно клетки то же бывают разные - мысленно поправилась Ольга, но развивать аналогию не стала.

…

Огюст медленно, неслышно крался вдоль плавно загибающегося возвышения. Тусклый свет от далеких немногочисленных фосфоресцирующих источников освещения, ложился на лезвие десантного ножа холодным змеящимся бликом.

Тихо.

Как в вашей могиле… - подумал он, и радуясь, и сожалея, что находящийся в нескольких метрах инсект не может слышать его мысли. Странная все-таки девчонка - их командир.

Огюст не помнил случая, чтобы незнакомый человек за пару недель приобрел такое неоспоримое влияние. Если она открывала рот, то говорила по существу. А смыслом ее бытия являлась идея.

Впервые услышав о возможности вырвать людей из рабства инсектов, Огюст только усмехнулся. Он-то знал, что насекомых не победить. Их можно убивать. Но победить в глобальном смысле нельзя. Патронов не хватит.

За две недели у него накопилось достаточно вопросов к Ольге. Он пока держал их при себе, желая видеть, как пройдет первая операция под ее руководством. Вообще это немыслимо, чтобы отрядом командовала девчонка, да еще едва знакомая. Но она обладала какой-то непонятной, неуловимой силой воздействия, сопротивляться которой так же бесполезно, как ментальному удару нескольких инсектов.

За нее говорили дела. Две недели назад, заговорив, она не робея, не запинаясь, сухо и доступно изложила свой план. Ее выслушали с понимающими усмешками и разошлись, кто куда, по своим делам. Тогда она впервые обратилась лично к Огюсту, и… попросила одолжить ей АРГ-8.

Он попросту опешил от такой просьбы, но она, твердо взглянув в его глаза, добавила:

- Я должна привести доказательства всем вам. С инсектами можно бороться. Сколько особей я должна убить, чтобы мне поверили?

Он только покачал головой.

- Ты не убьешь ни одного их них, девочка. Не воображай, если тебе удалось выбраться из их лаборатории, сохранив при этом рассудок, это еще не значит, что ты…

- Сколько?

Две недели назад Огюст совершил непостижимый для себя поступок: он протянул ей штурмовую винтовку, потом, подумав, добавил запасной магазин и нож.

- Десять. Принесешь хитин - пойду за тобой хоть в ад.

- Пойдешь. Обещаю. - Твердо ответила она.

…

И вот он тут. Почти в аду. Со странным, непостижимым для его рассудка устройством на шее, которое блокировало мнемонические способности инсектов.

Кому сказать, - рука с ножом напряглась, - я чувствую его запах, а он не слышит моих мыслей.

Ольга предупреждала: действовать тихо .

Огюст прыгнул, преодолевая невысокую преграду.

Инсект, услышав шорох, начал разворачиваться.

Чтобы тварь ненароком не вскрикнула, или того хуже - не успела громко подумать, он врезал левой в податливый хитин ненавистной морды, одновременно полоснув ножом по горлу насекомого.

Голову инсекта снесло с покатых плеч, тело с невнятным шелестом оползло на пол, а Огюст нагнулся, вытер лезвие о мягкие покровы брюха, посмотрел на отсеченную голову и приложил палец к губам.

Лежи тихо. Мы только начали , - говорил его холодный, беспощадный взгляд

…

Все было далеко не так просто, как мысленно рисовал себе Огюст.

Беат действительно совершила невозможное: за четверо суток мнимого беспамятства она сумела в неимоверном напряжении всех своих способностей, войти в полноценный контакт с организмом человека.

«Одиночке» не нужен сон.

Она мыслила постоянно, посылая импульсы нервных возбуждений через прямое нейросенсорное соединение, словно вливала свои мысли, чаяния, надежды, транслировала свою сущность в опустошенный рассудок, наполняя его новым смыслом бытия.

Я - это ты. Ты - это я.

Одно откровение следовало за другим.

Медленно пробуждающиеся биологические нейросети постепенно начали воспринимать данность, заново рожденная личность не отторгала источник воздействия, и Беат вдруг почувствовала, что внутреннее раздвоение прекратилось. Ее нейромодули теперь воспринимали ответные биохимические реакции, и чувства, до этого не имевшие иной опоры, кроме воспоминаний о прямом контакте с разумом Ивана, внезапно наполнились содержанием, она начала в реальности ощущать реакции организма, для нее стало потрясением понимание хрупкости человеческого тела, его недолговечности…

Они остановились в руинах города инсектов.

Беат смутно воспринимала реальность, лишившись сканирующих комплексов, она могла воспринимать мир лишь посредством человеческих органов чувств, а они, из-за слабости истощенного организма, не давали ясного последовательного представления об окружающем. К тому же Беат приходилось учиться новому распознаванию образов, информация, получаемая ей, в корне отличалась от исчерпывающих отчетов датчиков.

Все абсолютно все воспринималось иначе, теоретические знания человеческого метаболизма давали ей возможность регулировать некоторые из процессов, сокращая период «реабилитации», но многому приходилось учиться, к примеру, ей было невероятно трудно управлять голосовыми связками, так же Беат не могла в полной мере оценивать данные, исходящие от органов обоняния, некоторые физиологические процессы, естественные для человека, вызывали у нее недоумение.

И все же она боролась.

За четверо суток, пока небольшая группа спасших ее бойцов двигалась через болотистые джунгли, «Одиночка» смогла справиться с поставленной перед собой задачей - исследовать организм, научиться элементарным с точки зрения человека действиям.