Андрей Ливадный - Сон разума

Реакция со стороны двух остановившихся на плоскогорье машин, как зачастую случается в подобных неожиданных ситуациях, оказалась неадекватна обстановке – обе БПМ одновременно разрядили свои орудия: одна в исковерканный взрывами проход, вторая – по венцам бастионов.

Это была спонтанная неприцельная стрельба по призракам, плод нервного перенапряжения, когда одному наводчику башенного орудия показалось, что враг прячется за гребнем осыпи, а второму почудилась вспышка или отсвет на вершине передовых укреплений.

Последствия такого беспорядочного огня оказались плачевны, прежде всего для застрявшей на гребне осыпи машины, – два снаряда угодили ей в корму, вырвав оттуда столб ярко-оранжевого пламени.

Андрей не видел момента попаданий – очередь снарядов, хлестнувшая по вершине бастиона, снесла несколько каменных зубцов, раскрошив их в щебень. Кречетова отбросило от стены, обдав жаром, но, несмотря на легкую контузию, он быстро пришел в себя.

Осмотревшись, он увидел, что карлик спокойно продолжает оттирать клинок, а вот тело женщины опрокинуло на спину взрывной волной.

Не поднимаясь с каменного пола, Андрей ужом прополз к ней и, лишь убедившись, что она по-прежнему дышит, поспешил вернуться к стене, обращенной в сторону пустоши.

Паника среди уцелевших храмовников прекратилась так же быстро, как и возникла. Оценив этот факт Андрей вторично пришел к выводу, что они, несмотря на некоторые ошибки, все же являются хорошо подготовленными бойцами, а все их оплошности происходят оттого, что они, по-видимому, давно и безраздельно правят в этих местах, не встречая достойного сопротивления своей власти. Причин такого положения вещей он, естественно, не знал, и даже догадок по этому поводу у Кречетова не возникало, прежде всего из-за абсолютного отсутствия какой-либо информации. Он не представлял ни общественного строя, существующего на освоенных людьми территориях данного мира, ни смысла исторических процессов, протекающих здесь, – вся доступная ему информация умещалась в термине «Храм», который, судя по всему, являлся тут синонимом слова «власть».

Как ни досадно было признавать это, но он по-прежнему не контролировал события, а вновь оказался заложником обстоятельств, защищая собственную жизнь в навязанной ему борьбе. И почему эти люди так исступленно преследуют его, даже не зная наверняка, кто он такой и откуда появился в их мире?

У Андрея создавалось стойкое впечатление, что его либо путают с кем-то, либо всякий, кто оказался на данной территории, подлежит, по мнению властей предержащих, физическому уничтожению, – иначе как объяснить, что с ним никто не пытался вступить в переговоры, ведь даже самому узколобому из командиров этого пресловутого Храма должно было хватить одного взгляда на «Нову», чтобы понять: они столкнулись с человеком из иного мира…

А может быть, века изоляции вытравили из их памяти все знания о космосе? В принципе, такое могло произойти – заточенные в недрах аномалии пространства-времени люди вполне могли утратить память о планете Земля, откуда появились их далекие предки.

Хотя… – Андрей приподнял голову, выглянув из-за зубца стены… – Нет, их оружие и техника принадлежат более позднему историческому отрезку. Предки храмовников явно не из числа пассажиров колониальных транспортов – они современники Первой галактической войны…

Этот вывод, сделанный на основе анализа техники и вооружений, был, скорее всего, близок к истине, но он не объяснял практически ничего – ни таинственного появления существ, вторгшихся в его сон, ни загадочной смерти дяди, ни сделанных им потрясающих открытий, которые Кречетов был вынужден проверить на практике, ни мистического явления энергетических существ, возникших среди отшлифованных временем мегалитов Стоунхенджа на далекой Земле.

В сложившейся ситуации Андрею оставалось лишь одно – сражаться за свою жизнь. Возможность выйти с поднятыми руками, уповая на здравомыслие противника, он не рассматривал, памятуя о трупах на плато возле холма. Те, кто убивает женщин, делая им контрольные выстрелы в голову, не станут проявлять разумного милосердия к воину, уничтожившему уже как минимум два их регулярных подразделения.

…Его мрачные мысли прервало движение на плато.

Осторожно выглянув из-за зубца стены, Андрей понял: шутки закончились. Ни одного храмовника не было видно на открытом пространстве пустоши, все бойцы рассредоточились за укрытиями, из двух боевых планетарных машин одна осталась на месте, задрав спаренные стволы башенного орудия на уровень венцов передовых укреплений цитадели, а вторая, взревев двигателями, медленно поползла к злополучной теснине меж бастионов, где чадным костром пылал третий планетарный танк.

Намерения противника были ясны: разобрав завал и отбуксировав подбитую машину, они войдут внутрь периметра укреплений и начнут, планомерную зачистку.

Силы были слишком неравными, и Андрей понимал, что преимущества позиций, хитрости, уловки, боевой опыт – все это лишь отодвигало развязку, но не могло предотвратить ее.

Дальше он размышлять не стал. БПМ уже вползла в узкий, – освещенный чадным пламенем, задымленный проход, и из открывшегося люка выскочили двое храмовников с металлическим буксировочным тросом в руках.

Они медленно подступали к объятой огнем машине, и Кречетов резко привстал из-за укрытия, вскидывая автомат.

Смертельная дуэль началась с двух одиночных выстрелов.

Один воин упал – пуля пробила его шлем и голову, второй, раненный в плечо, громко вскрикнул, повалившись на бок, но троса не выпустил, а, судорожно изгибаясь, пополз к объятой огнем БПМ.

Андрей не успел произвести третий выстрел, как на защитную стену верхней площадки бастиона обрушился шквал автоматического огня.

Он нырнул под прикрытие толстых каменных блоков, которые прекрасно защищали от пуль, рассылая их в визгливый рикошет, но тут заговорило башенное орудие планетарного танка, наводчик которого наконец увидел цель.

Часть гранитного поребрика содрогнулась, будто в нее ударил титанический молот, и с грохотом рассыпалась, роняя вниз обломки весом в несколько центнеров.

Андрея встряхнуло взрывной волной, которая звонко хлестнула по барабанным перепонкам. Вокруг продолжали бесноваться автоматные очереди, визгливый звук рикошета пуль не прекращался ни на секунду, и стоило поднять голову, как какая-нибудь из них обязательно зацепила бы…

Лежа на каменном полу, Андрей одну за другой бросил в узкий проход между бастионами две гранаты.

Разрывы прозвучали глухо и отдаленно, ощущаясь как внезапная вибрация пола и стен.