Андрей Ливадный - Сон разума

Кречетов отлично знал контуры всей боевой техники, когда-либо производившейся людьми, и даже во тьме по малым отблескам, что прихотливо пробегали по броне машин в момент поворота странных, слишком маломощных осветительных устройств, он сразу же определил тип БПМ – по каменистой пустоши двигались тяжелые планетарные танки производства Земного альянса. Подобная техника широко применялась в самом начале Первой галактической войны, пока, после разгрома сил альянса на Дабоге, на смену БПМ не пришли радикально иные, шагающие образчики боевой техники.

– Ромель… – хрипло позвал Кречетов, рукой нашарив автомат.

В темноте, справа от него, зашевелилась какая-то масса.

– Ты что, спал?

– Не спал. Смотрел.

– Почему не разбудил сразу? Давно они выползли?

Слишком много заданных подряд вопросов ввергли маленькое существо в замешательство.

– Ты крепко спал, – наконец ответил он. – Не разбудить.

– Я спрашиваю, давно они появились?

Видимо, с отсчетом отрезков времени у Ромеля были проблемы, потому что смутная фигура, едва просматривающаяся в темноте, лишь пожала плечами.

По оценке Андрея, три боевые планетарные машины находились сейчас приблизительно посередине плато, метрах в четырехстах от теснины, образованной двумя передовыми укреплениями цитадели.

Слишком далеко для точного броска гранаты, да и обнаруживать себя раньше времени было глупо.

Пусть эти бронированные монстры подойдут ближе и окажутся под отвесными стенами бастиона, тогда и «поговорим» с ними, – решил про себя Андрей, на ощупь раскладывая боекомплект в привычном для себя порядке. – Вряд ли спаренные стволы их башенных орудий могут подниматься вертикально вверх, – завершил он мысленную оценку той тактики, которую подсказывал опыт. – Разве что зенитные установки… – с сомнением подумал он, пристально вглядываясь в скупо освещенные контуры машин.

Конусы призрачно-голубого света по-прежнему обшаривали плоскогорье, и Андрей по их интенсивности понял, что источником является не электричество, а скорее какое-то флюоресцирующее вещество.

– Как ты думаешь, кто это? – спросил он, обращаясь к Ромелю.

– Храмовники, – не задумываясь, ответил карлик, и в его сипящем голосе прозвучала ясно выраженная лютая ненависть.

– Ты сталкивался с ними раньше? Кто они такие?

– Люди, – лаконично ответил Ромель, – очень плохие люди.

Очевидно, добиться от него более подробных разяснений было невозможно, но Андрею хватило знакомого термина, чтобы утратить все иллюзии относительно намерений приближающихся сил.

Боя не избежать. Учитывая события, произошедшие накануне в районе посадки «Новы», сейчас к древней цитадели, скорее всего, двигалась карательно-разведывательная экспедиция.

– Как они выследили меня? – вслух спросил Андрей. – Ведь я мог пойти и вниз, в долины?

– Собаки, – односложно ответил карлик.

Ромель был прав в своем предположении. Невидимые во тьме, по каменистому плато, далеко опередив боевые планетарные машины, неслись четыре иссиня-черных пса.

Их лоснящаяся шерсть стояла дыбом на загривках, мускулистые лапы пружинисто толкали поджарые тела, глаза даже в темноте светились злобным огнем, когда на них падал отблеск прожекторного луча…

Мгновенно родившийся в голове Кречетова план был хорош, но он не учитывал наличие у храмовников собак, которые незамеченными добежали до основания двух башен и тут замешкались – их сбили с толку сложный запах и множество следов, оставленных Андреем.

Ему повезло, что псы были натасканы на слежку и убийство, а не на поиск взрывчатки.

Первая растяжка, установленная им на входе в теснину, сработала неожиданно для всех участников ночных событий – у подножия бастиона тьму внезапно резанула оранжевая вспышка, вслед за которой раздался грохот разрыва, свист разлетающихся осколков, шуршание мелких камней, оползающих в воронку, и громкий, отчетливый скулеж двух раненых собак.

«Кто предупрежден, тот и вооружен», – гласит древняя пословица, и Андрей с досадой убедился в ее справедливости: вместо того чтобы ползти под основание башен, три БПМ, лязгнув гусеницами, остановились метрах в двухстах пятидесяти от закругляющихся стен бастионов.

Прожектора начали активнее обшаривать тьму, и наконец три бледно-голубых луча скрестились на тесном проходе, устье которого заполняли собой обломки от рухнувших в незапамятные времена ворот. На краю оползня истекала ленивым кисловатым дымком полуметровая коническая воронка. От пса, который напоролся на растяжку, остались лишь клочья шерсти, тлеющие и смердящие на ветру, две другие собаки, по-прежнему поскуливая, разбежались в разные стороны, лишь четвертый пес, не задетый осколками, застыл перед оползнем словно статуя.

Секунду или две он стоял в перекрестье прожекторных лучей, а потом, услышав раздавшуюся из тьмы гортанную команду, резко прыгнул вперед, одним движением покрыв метров шесть, не меньше.

Андрей напряженно отсчитывал секунды, которые текли в такт глухим ударам его сердца, но напрасно он ждал очередного взрыва – пес благополучно миновал оползень и теперь наверняка несся по изгибающемуся серпантину, устремившись вдоль путеводной нити запаха – к каменному лестничному маршу, который вел на верхнюю площадку бастиона.

Мысленно оценив ситуацию, Кречетов отложил автомат, взяв в руки трофейный клинок, который он забрал у убитого офицера храмовников.

– Следи за ними… – шепнул он Ромелю, направляясь к арочному входу на площадку.

Странные вещи творились в эти минуты с лейтенантом военно-космических сил Конфедерации солнц. Его зрение будто раздваивалось: на реальное видение предметов накладывалось еще одно, смутное, но правдоподобное. Застыв у невысокой арки, он напряженно вглядывался в черноту, окутывающую ступени лестничного марша, а видел размазанный, чуть светящийся контур пса, который в этот момент, не замедляя скорости своего стремительного бега, преодолевал крутой поворот изгибающейся дороги. Андрею показалось, что он не только видит эту непонятную разуму ауру, окружающую животное, но и слышит, как когти пса заскрежетали о камень, когда его занесло на крутом повороте.

…Через минуту он реально увидел его.

Смутная тень метнулась вверх по лестничному маршу, по запаху безошибочно определив затаившегося человека, – пасть пса была открыта, из его горла вырвался короткий рык, который вряд ли был слышен внизу, а Андрей, глядя на вытянувшееся в яростном прыжке животное, даже не шелохнулся.

Жуткая, натасканная на убийство тварь обладала огромной силой, которую удваивала ярость, рожденная ощущением близости жертвы, но даже этого не хватило, чтобы одним прыжком преодолеть двенадцать крутых каменных ступеней, и пес приземлился на девятой, ударившись брюхом о каменный выступ. Из его пасти вместе со зловонным дыханием вырвался хрип, лапы вновь пружинисто заработали, когти отчетливо проскрежетали по камню, наверняка оставляя на нем царапины, и он еще раз прыгнул, теперь уже безошибочно целя в горло человеку.