Андрей Ливадный - Сон разума

Лана досадливо поморщилась. Очевидно, она не отличалась мягкостью характера – по крайней мере, ее суждения были резкими.

– Ты глупая сущность, – произнесла она. – Не догадался сбросить свои лохмотья и пройти сквозь стену?

Для Андрея такой разговор звучал как очередная дикость, но он уже перестал удивляться, вернее, утратил ту остроту восприятия, чтобы адекватно реагировать на шокирующие заявления.

– Не суди Ромеля, – вступился он за карлика. – Я обязан ему жизнью.

Лана резко обернулась.

– Это не извиняет его глупости. – Она кивнула Ромелю, будто подталкивая его этим жестом: – Веди.

Андрей думал, что карлик как минимум обидится и исчезнет, просто растворившись в темноте, но нет, он послушно двинулся вперед, показывая путь.

Они прошли мимо опрокинутой взрывами зенитной установки, и Лана, мельком скользнув взглядом по мумифицированным останкам человека, которые разбросал взрыв, вдруг остановилась, всматриваясь в изменившиеся, но все-таки узнаваемые черты усохшей головы.

Жуть накатила на Андрея при виде этой немой сцены.

По чертам Ланы пробежала мучительная тень, ее губы вдруг задрожали, некрасиво искривляясь от того усилия, что приложила она, сдерживая внезапно подкатившее к горлу рыдание.

– Ромель… – Она тихо, беззвучно опустилась на колени, но не коснулась останков, лишь смотрела на них горящим, полубезумным от внезапно вспыхнувших воспоминаний взглядом, одновременно сжимая ладонями свои виски, будто силилась удержать нечто рвущееся изнутри наружу…

Карлик остановился, заметив эту разительную перемену. Спустя некоторое время Лана медленно повернула голову, посмотрев на сгорбленную сущность.

– Это ты?

– Да, госпожа.

– Я… – Ее голос вдруг сорвался… – Я вспомнила…

Единственное, что понял Андрей из разыгравшейся на его глазах сцены, это то, что Лана и Ромель были знакомы раньше, возможно она действительно когда-то была его госпожой, но совершенно утратила память о далеких событиях и вот теперь со всей очевидностью переживала мучительное раздвоение личности, когда часть воспоминаний о прошлом начала возвращаться к ней под воздействием окружающей обстановки.

Как сочетались ее молодость и явная древность узнанных ею останков, трудно было судить – Андрей по-прежнему не мог понять той физики времени, которая довлела над аномальным пространством, и поэтому он не стал вмешиваться, здраво рассудив, что теперь он не одинок в своих мучительных вопросах и Лана, родившаяся и выросшая тут, поможет ему разобраться хоть в чем-то…

– Извини, Ромель. – Ее голос предательски дрогнул. – Я не узнала тебя…

– Я не обижаюсь, госпожа… – прошелестел в ответ тихий голос. – Нам нужно спешить, чтобы скрыться.

– Да, ты прав. – Она поднялась с колен, скользнула взглядом по Андрею и, пропустив его вперед, добровольно решила замыкать процессию.

Андрей не возражал, понимая, что он самый медлительный член группы на данный момент, – он шел, тяжело припадая на раненую ногу, используя «АРГ-8» вместо костыля, и Лана, видя это, не решилась отобрать у него оружие.

Верхняя площадка бастиона имела около полукилометра в поперечнике, и для Андрея этот путь от передового закругления зубчатой стены до того места, где ровный пол площадки сливался с монолитом скальных пород, оказался тяжким, болезненным испытанием.

Ночь уже вступила в свои права, паря над головой фиолетово-черной бездной, словно мрачное покрывало укутало исстрадавшуюся за день землю, а внизу, у подножия двух циклопических башен, где по-прежнему лениво сочился прогорклым дымком выгоревший дотла остов боевой планетарной машины, внезапно появился бледный, рассеянный свет…

Лана скорее почувствовала, чем заметила его, но тревога, мгновенно захлестнувшая разум, являлась лучшим доказательством начала предопределенных событий. Ей незачем было смотреть вниз – она и так знала, что сейчас, когда голубое светило ушло за изгиб планеты, его энергетика ослабела, и, чувствуя это, от мертвой, истерзанной плоти павших храмовников начала истекать голубоватая аура, медленно очерчивая своим сиянием холодеющие тела. Еще немного, и сущности павших покинут плоть. Они, медленно кружа, начнут подниматься вверх, скользя по незримым линиям напряжений, а их нематериальный разум будет хранить лишь последние, предсмертные воспоминания навек погибшей плоти. Боль и ужас агонии, ненависть к противнику – последняя вспышка эмоций будет гнать их примитивные сущности от мертвых тел ввысь, чтобы за время своего краткого существования, пока ночь еще парит над землей, достать того, кто стал причиной их смерти.

Утром, когда размытый по краям диск светила вновь озарит землю своими лучами, они истают, растворятся в потоке незримой энергии, распадутся, чтобы навек слиться с ней, но это произойдет не раньше чем через восемь часов, а пока черно-фиолетовое покрывало тьмы являлось гарантом их существования, они будут искать и найдут, ударят в последнем усилии мертвой воли. Лана знала об этом не понаслышке – призраки не раз преследовали ее, к тому же она прошла все ступени боевой школы Храма и помнила, информацию какого сорта внедряют в души бойцов беспощадные учителя. Этот последний удар был запрограммирован в каждом из них на уровне подсознательного рефлекса.

В распоряжении беглецов оставалось минут пятнадцать, не больше.

Лана перестала оглядываться, следуя за Андреем и Ромелем. Она знала, что неизбежно почувствует тот момент, когда какая-то из новоявленных сущностей воспарит на уровень верхней площадки. Она попыталась сосредоточиться, по привычке мобилизуя волю, сжимая в тугой комок энергетику собственного разума, но измученное ранами тело ослабло настолько, что вместо привычной концентрации Лана лишь ощутила шум в ушах да глухие удары собственного пульса.

Вокруг, куда ни глянь, простирались мертвый, бездушный камень стен да острые отроги скал, от которых при всем желании не возьмешь никакой подпитки – они мертвы, их энергия статична, она и в тонком измерении похожа на громоздящиеся друг на друга холодные камни…

Хоть бы пучок травы под ногами, горсть рассыпчатой земли с ее микрожизнью, но нет, лишь воет неподвластный ей ветер да густая тьма вязко топит очертания предметов, будто поглощая их…

Сосредоточенность Ланиты нарушил тихий голос Ромеля:

– Здесь, госпожа.

Они стояли у отвесной скалы, которая ограничивала площадку бастиона с тыльной стороны укрепления.

Не видно ни зги.

– Сними одежду, Ромель.

На этот раз карлик подчинился беспрекословно, и холодное голубоватое сияние разогнало тьму, осветив участок отвесной стены и фрагмент каменного пола площадки.