Дэвид Файнток - Надежда патриарха

– Это должно принести огромное облегчение.

Я вспомнил, что она тоже была рядом во время взрыва бомбы в Ротонде. Для нее было подлинным кошмаром тяжелое ранение ее подопечного прямо у нее на глазах.

Для полноты картины я добавил:

– Меня хочет увидеть Марк. Может, собирается вернуться?

– Я не знаю, – холодно заметила она. – Вы еще с ним не говорили?

– Встретимся сегодня вечером. Он приедет к нам в резиденцию.

Оказавшись наконец дома, я позволил ребятам вынести меня из вертолета и усадить в кресло. Карен попросила извинения и ушла, сказав, что ей надо сделать несколько звонков. Я вызвал Дэнила. За время моего отсутствия скопилась огромная гора бумаг.

Кадет проскользнул в мой кабинет.

– Начни с обзора прессы. Собери в одну папку все это… Господи, прости, дай мне посмотреть.

Он нехотя приблизился. Под левым глазом у него красовался синяк.

– Как это случилось?

– Да… обо что-то ударился, – пробормотал он, переминаясь с ноги на ногу. И что мне тогда взбрело в голову требовать от него отзыва о вышестоящем чине? Он ни за что не предаст гардемарина, если не хочет потерять мое уважение.

В отличие от гардемаринов кадеты считаются детьми, которым для их же пользы нужна строгая дисциплина. Но я никогда не позволял гардемарину наказывать кадета, ни разу в жизни. Это вполне могло привести к злоупотреблению властью. И наглость Ансельма была прямым следствием моей к нему снисходительности.

– Почему он это сделал? Дэнил помялся и сказал:

– Мы подрались.

Я подскочил на месте, как стартующая баллистическая ракета:

– Ансельм, спускайся сюда!! – Мобильник полетел на пол. – Надо приложить лед, малыш.

– Сэр, он…

– Не спорь. Приложи лед к синяку, сейчас же.

– Слушаюсь, сэр. – И он выскочил из кабинета.

– Гардемарин Ансельм докладывает, сэр!

– Снимай эту свою куртку! Пятьдесят отжиманий! Быстро!

– Слушаюсь, сэр! – Он упал на пол.

Я кипел от ярости, катался в кресле туда-сюда, как будто расхаживал по кабинету.

– Быстрее! Если ты думаешь, что сумеешь избежать…

– Этого хватит, сэр? – вошел Бевин с большим пакетом льда, который он держал у своей скулы.

– За что он тебя ударил? Только не вешай мне лапшу на уши. Я не потерплю…

– Сэр, я…

– Молчать, гардемарин! Еще тридцать отжиманий! Ну, кадет?

– Это был не мистер Ансельм! Я пытался вам рассказать!

– Кто же тогда?

– Мистер Тамаров, сэр.

Я поперхнулся. Потом промолвил:

– Вольно, Ансельм. – Гардемарин с облегчением расслабился. – Я, э-э… сожалею. – Я выразительно посмотрел на задыхающегося молодого человека. – Сколько нарядов у тебя скопилось?

– Три, сэр.

– Один отменяется. – Это было самое меньшее, что я мог сделать.

– Благодарю вас. – Ансельм замялся. – Можно мне сейчас сделать восемьдесят отжиманий за еще один наряд? – В его глазах блеснул озорной огонек.

– Нет. И не насмехайся надо мной, не то… – Ладно, не всегда же мне быть людоедом, – Хорошо, можно.

Удовлетворенный, он упад на пол и начал отжиматься. Обычно для отработки наряда требовалось два часа физических упражнений.

– Дэнил, ты первый ударил Майкла?

– Нет, сэр. – Ответ был твердым, без колебаний.

– Прекрасно, отложи эти журналы. Ты знаешь, что там. Кресло, на выход.

Я нашел Майкла в его берлоге, он смотрел голографовизор.

– Ты. Пошли-ка. – Я привел его к себе в кабинет. – Извинись перед мистером Бевином.

– Это он мистер? Кадет несчастный!

– Честно тебя предупреждаю, Майкл. Много на себя берешь.

«Если он сейчас же даст отступного, я отпущу его с миром».

Сжав кулаки, он шагнул к Ансельму:

– Чё лыбишься, вояка долбаный!

– Дэнил, Тэд, извините нас, – произнес я тихо, но угрожающе. Я резко повернулся к Майклу:

– У тебя изо рта дурно попахивает.

– Мое дело!

Почему какое-то пацанье позволяет себе так разговаривать со взрослыми? Он что, думает, что мы все еще живем в Мятежные Века?

– Принесите-ка мне кусок мыла.

Гардемарин с кадетом скрылись за дверью.

– Вы с ума сошли! Никто не сумеет…

– Ты сделаешь это сам.

– Хрен я сделаю!

Словно нехотя я выехал из-за стола, подкатил к двери, повернул кресло:

– Вот и все, Майкл. – Я нащупал свой ремень.

– Вы ко мне не прикоснетесь.

Я покатился к нему. Он скакнул за стол. Я упрямо следовал за ним.

Майкл бросился отворять закрытую на задвижку дверь на веранду.

Выругавшись про себя, я изменил направление и открыл мою дверь:

– Заходите, ребята. – Я показал на кресла. – В чем там было дело? – Они обменялись взглядами. – Что стоите, словно языки проглотили? Говорите.

Бевин тревожно на меня посмотрел:

– Он опять дразнил мистера Ансельма.

– И?

– Вместо того чтобы одернуть его, мистер Ансельм вышел. Я сказал Майклу все, что о нем думаю. – Юноша виновато улыбнулся. – И он ударил меня.

– Я бы тоже ударил, – резко промолвил я. С каких это пор кадет считает себя вправе ругать гражданского, сколько бы лет ему ни было?

– Это была моя ошибка, сэр, – вступил в разговор Ансельм. – Дэнил должен был это знать.

Как гардемарин он нес за него ответственность.

– Совершенно верно. Что между вами происходит? Я не собираюсь это терпеть. Идите в свои комнаты.

– Сэр, я… – Сейчас же.

Они удалились. Я катался от стола к двери и обратно, произнося непечатные выражения.

Зазвонил мобильник.

– Это Уилкинс, охранник у ворот. Здесь Марк Тилниц, сэр. Его больше нет в списке.

– Впустите его. Вызовите Карен для сопровождения. Она прочистит ему мозги.

Я вытер лоб и постарался собраться с мыслями. Непростой будет разговор. Я хорошо относился к Марку, но не мог позволять секьюрити диктовать мне распорядок дня. Я буду ходить куда мне надо, разговаривать с теми, с кем…

Дверь распахнулась. Карен Варне стояла с лазером наизготовку.

– Какого дьявола… – Я уставился на нее.

Она стащила меня с кресла, ударила в висок. Оглушенный, я пытался от нее заслониться.

– Иди сюда, ты, мерзавец. – Она вытащила мой ремень, связала мне руки за спиной, сдернула мой галстук и воспользовалась им как кляпом. Затем открыла шкаф и втащила меня внутрь. – Я вернусь. А потом мы отправимся на прогулку. – Закрыв дверь моего кабинета, она выскочила на веранду.

Я упал в темноту, но ничего себе не повредил. Мои руки были крепко связаны. Я неистово вцепился зубами в кляп. Освободиться от галстука не удалось, но я переместил его на одну сторону.

– Пмгите! Секу-уити! – приглушенно прошамкал я. – Ансем! Аллина!

Никто не отозвался. Они не могли меня услышать.

– Вылетите меня! – В моем голосе звучали нотки ужаса.

Я перекатился с боку на бок в отчаянном стремлении высвободиться.

– Аллина! – Я едва мог выговорить хоть слово. Один Господь Бог знает, что за дьявол вселился в Карен. Арлина была в доме, и мой сын тоже. Если Карен… По спине у меня пробежал холодок.