Дэвид Файнток - Надежда патриарха

Дерек равнодушно взирал на приборы, не обращая внимания на возню за своей спиной.

– Я решила, – сказала Арлина, – что я это сделаю.

– Сделаешь – что? – прищурился я.

– Не записывай меня в старухи, ты, старый болван. – И она поцелуем пресекла мою попытку возмутиться.

– Ты хочешь ребенка? – Мой голос повысился почти до писка. – Ты серьезно?

Она кивнула.

Ошеломленный, я сидел молча, обнимая ее, до самого шаттлпорта.

У базы Флота «Потомак» имелись свои ангары, стоявшие отдельно от комплекса шаттлпорта. Чтобы попасть в Лунаполис, нам требовалось сначала переправиться на околоземную орбитальную станцию. Летавшие на нее шаттлы всегда предоставлялись службе безопасности ООН, и тем не менее Флот ревниво охранял прерогативу использования своей собственности.

Будь у меня выбор, я бы, из соображений секретности, предпочел Флот. Мои секьюрити обеспечили бы тайну нашей поездки. К тому же для Флота, с его традициями, это было еще и делом чести – в то время как служба безопасности ООН к таким вещам относилась без особого трепета.

Для обеспечения секретности только два человека на околоземной станции знали о том, что я скоро появлюсь на ее борту. Одним из них был адмирал Маккей.

Наш шаттл, чтобы не привлекать лишнего внимания, пришвартовался в закрытом ангаре. Джеренс отправился прямиком к командиру станции, который послал лейтенанта для решения всех вопросов. Увидев его, Ансельм занервничал, покраснел. Я вопросительно поднял брови.

– Он один из тех, кто меня порол, – прошептал гардемарин.

Лейтенант представил врача станции.

– Господин Генеральный секретарь, нам нечасто доводится отправлять парализованных людей. Понимаете, сиденья не приспособлены…

– Давайте дальше. Со мной будет все в порядке, – проворчал я.

– И как только шаттл покинет орбиту Земли, наступит невесомость…

– Арлина, объясни ему, что я не зеленый салага.

– Помолчи, дорогой.

Я терпел этот инструктаж изо всех сил. В конце концов я наклонил голову к Майклу:

– Ты бывал там?

– Папа брал меня. Привычное дело.

Наконец начался взлет. Прочно привязанный к своему сиденью, я постарался расслабиться – как учит сержант нетерпеливых кадетов. Я словно слышал его фырканье: «Ослабь свои грудные мускулы, Сифорт. Представь, что тебе на грудь что-то давит. Как будто на тебе лежит женщина, хотя ты вряд ли имеешь об этом представление». В то время я и правда ничего такого не знал.

После бесконечного грохота и сильной перегрузки у меня перед глазами перестали наконец мелькать красные пятна. Я втянул ртом воздух, отстегнул ремни и выплыл из кресла.

Сзади меня освобождался от ремней счастливый Ансельм. Майкл позеленел и хватал ртом воздух.

– Даже не думай об этом! Сядь прямо! Возьми себя в руки!

Это сработало. Перепугавшись, парнишка забыл, что его едва не вырвало.

– Дыши глубже, медленнее, сынок, – сказал я уже мягче. – Все с тобой будет хорошо. А если начнет тошнить – возьми пакет.

– Да-а-сср. – Он вцепился в гигиенический пакет, как утопающий в борт шлюпки.

– Дэнил, попробуйте вместе с Майклом отыскать орбитальную станцию. – Салаг часто в таких ситуациях выворачивает наизнанку. Если их как-то отвлечь – это порой помогает.

Дерек понимающе подмигнул.

– Как ты себя чувствуешь, дорогой? – подплыла ко мне Арлина.

– Хорошо. – Ребра у меня болели, но упоминать об этом было незачем.

Дверца кабины открылась, и второй пилот, перебирая руками по поручням, приблизился к нам:

– Господин Генеральный секретарь! Сообщение чрезвычайной важности от начальника вашей администрации.

– Отлично.

Я взял написанную от руки записку:

«Адмирал Маккей погиб от декомпрессии во время несчастного случая на околоземной станции. Кем бы вы хотели его заменить? Если вы не предложите кого-либо, Адмиралтейство назначит Хоя».

Не успев подумать, я распрямился. В невесомости у меня снова появилась свобода, о которой я так мечтал.

– Мне надо поговорить с Бранстэдом. У вас есть секретная линия?

– Конечно, сэр. В кабине.

Он с пилотом, конечно, услышат мою часть разговора, но другого выхода не было:

– Если вас не затруднит.

– Ник? – Арлина смотрела на нас.

– Неприятности на околоземной станции. Сейчас вернусь. – Перебирая руками, я поплыл вперед, волоча безжизненные ноги за собой.

Я набрал номер:

– Джеренс?

– Все произошло очень быстро. – Голос Бранстэда потрескивал.

– Как это случилось?

– Странный несчастный случай. Во время внешнего ремонта кто-то потерял контроль за автономным контейнером, и он врезался в иллюминатор.

Я выругался. Автономный контейнер был размером где-то между снабженным двигателями скафандром и космической шлюпкой. Достаточно большой и неуклюжий, чтобы им было трудно управлять. Я такие ненавидел и никогда не пользовался ими на космических кораблях.

– А вы уверены, что это именно несчастный случай?

– Конечно, будет проведено расследование. Но я думаю, что кто-то из матросов отвлекся. Как бы то ни было, Маккей погиб.

– Ладно. А что вы знаете о Хое?

– Вы разве не встречались с ним на околоземной станции?

– А, да. – На совещании у адмирала Маккея, где мне рассказывали о «Галактике». Крохотный человечек, вертлявый, чрезвычайно озабоченный ролью Флота в колониальных делах. – А у нас есть более предпочтительный кандидат? Можете кого-то порекомендовать? – Точка зрения Джеренса в любом случае заслуживала внимания, вне зависимости от его преданности.

– Особенно некого. Я мог бы просмотреть список, но в Адмиралтействе все на уши встанут, если узнают.

– Тогда сделай это с их человеком. И собери совет Адмиралтейства на совещание, как только я вернусь на Землю. Отведи на это целый день. – Мне надо было предупредить их, чтобы не лезли в политику, и сообщить о том, что «Олимпиада» и другие подобные корабли строиться не будут. – И пошли обычные соболезнования семье Маккея. – Я не очень хорошо знал погибшего.

– Будет сделано. Обещайте, что позвоните, как только повидаетесь с Дженили.

– Позвоню.

– Удачи вам во всем. – Он отключился.

Я проплыл по салону к своему месту. Майклу стало получше, и он оживленно болтал с Дереком. Как только я расположился на сиденье, в мою сторону оттолкнулся Бевин:

– Вы не заняты, сэр?

– Говори.

– Мне сказали… Мистер Сифорт поведал мне о деталях наших экологических законов. То есть ваших законов.

Сначала я был озадачен, пока не понял, что Филип его просветил.

– Ну, и?

Его лицо просветлело:

– Они великолепны, сэр. Вам следует гордиться.

– Ты берешься оценивать мою политику, в свои-то четырнадцать?

– Да, сэр, я многовато на себя беру. Но они все равно великолепны.