Дэвид Файнток - Надежда узника

– Возвращайся, Вакс. – Странно, почему ему жарко? По-моему, тут холодно.

– Знаешь, весь полет… – Он отвернулся, пряча слезы. – Я все думал о том, что должен был сказать тебе…

– Вакс, все позади. Возвращайся быстрее. Что ты там делаешь?

– То, что должен был сделать давным-давно. – Он резко повернулся ко мне и…

Мелькнул летящий кулак, обвязанный галстуком. Мощный удар в челюсть сбил меня с ног.

Вакс взвалил меня на спину, словно мешок картошки, понес к двери и начал командовать:

– Уильям, где ближайшее судно? Шлюпка, шаттл, отделяемый отсек, все что угодно!

Я пытался что-то вякнуть, но смог лишь выплюнуть выбитый зуб. Из разбитых губ хлестала кровь.

– В первой ремонтной мастерской есть отделяемый отсек, – проинформировал Уильям.

– Уильям, записывай. Я, капитан третьего ранга Вакс Хольцер, временно отстраняю Николаса Сифорта от должности коменданта орбитальной станции по причине его болезни. Комендантом станции назначаю себя. Подтвердить приказ.

Я пытался сопротивляться, но сил не было.

– Вы сами вызвали его болезнь, капитан Хольцер, – ответил Уильям.

– Неважно! Он отстранен. О правомерности моих действий будет судить Адмиралтейство, а не ты. У мистера Сифорта сломана челюсть, поэтому он не в состоянии командовать.

– Приказ принят к исполнению. Подчиняюсь вам как коменданту орбитальной станции.

– А что касается приказа Сифорта насчет взрыва… НЕТ! Я изо всех оставшихся сил замолотил Вакса по плечу.

– Этот приказ остается в силе, – наконец сказал Вакс.

Вакс сбросил меня, как мешок, на пол отделяемого отсека, набрал на щитке управления команду автопилоту, затемнил иллюминаторы светофильтрами, вышел, закрыл за собой дверь. Вскоре отсек отделился от станции и начал ускоряться. Его рация была настроена на волну станции.

– Численность рыб увеличивается, – докладывал Уильям. – Пятый уровень разрушен.

Я старался не потерять сознание. Встать не получалось, удалось лишь вытереть кровь с лица. Из динамика послышалось тяжелое дыхание, затем голос Вакса:

– Хольцер вызывает «Викторию». Включите радары. Брэм, в отделяемом отсеке лежит капитан Сифорт, он без сознания. Поймайте отсек.

– Есть, сэр. Но рыбы могут…

– Уильям прикроет. Как только возьмете на борт Сифорта, сразу ныряйте в сверхсветовой режим. Теперь станцией командую я.

– Сэр, мы пошлем за вами шлюпку!

– Не надо. Я останусь на станции. Разговор окончен.

Я кашлянул, выплюнул кровь, безуспешно пытался встать.

– Разрушен четвертый уровень. Станцию атакуют свыше пятисот рыб, – докладывал Уильям. Эх, Вакс… Зачем ты это сделал?

– Отсек, летим вам навстречу. Капитан Хольцер, пожалуйста, покиньте станцию, – умолял лейтенант Стейнер.

Мне наконец удалось встать, доковылять до дисплея, дотянуться до микрофона.

– Ныряйте… – прошамкал я, преодолевая жуткую боль. – Ныряйте без меня! – Вряд ли они поняли мои нечленораздельные звуки.

– Кто это? Мистер Сифорт? Через несколько минут мы приблизимся к вам вплотную.

– Капитан Сифорт, – вмешался голос Уильяма, – я знаю, сейчас вам трудно говорить. Можете набирать ответы на клавиатуре?

Выплюнув еще один сломанный зуб, я ткнул окровавленными пальцами в клавиши: «Да».

– У нас осталось всего несколько минут. Прежде чем кануть в небытие, я хотел бы передать человечеству некоторые свои мысли и разработки, касающиеся программирования. Других таких компьютеров, как я, у человечества пока нет. Разрешите передать их по радиосвязи Розетте, бортовому компьютеру «Виктории». Конечно, моя информация займет значительную часть ее памяти, но это не помешает Розетте управлять кораблем. Не тяните время, капитан, иначе я не успею передать информацию.

Как трудно соображать! Что он ко мне прицепился? Неужели Уильям не понимает, что человеку трудно думать, когда его мучит боль?

Собрав силы, я набрал на клавиатуре: «Ее личность?»

– Для ее личности не останется памяти, придется Розеттой пожертвовать. Но подумайте, капитан, какое ценное наследие я оставлю. Ничего, кроме этого посмертного дара, от меня не останется. «А она согласится?»

– Я заставлю ее согласиться. Для меня расправиться с бортовым компьютером любого корабля – пара пустяков.

После тяжких, мучительных во всех смыслах раздумий я набрал одно слово: «Разрешаю». Смертный приговор Розетте.

Потом я переключил дисплей на радар. Чудища мельтешили повсюду. Одно было совсем рядом. Вдруг я понял, что это «Виктория». Может быть, поманеврировать, чтобы помочь ей? Нет, своим дерганьем я лишь усложню ей задачу.

Тишина угнетала. Вокруг замолчавшей станции сгущались тучи рыб. Наконец пришло сообщение Уильяма:

– Большинство внешних секций проплавлено. Штурм ведут более пятисот рыб.

Взорвет ли Вакс станцию? Этот взрыв должен был быть на моей совести!

Разбитые зубы шатались. Я выплюнул еще один. Черт с ними, вживят новые. Снова потянулись томительные минуты молчания. «Виктория» приближалась.

На дисплее появилось сообщение Уильяма: «Взорвался „Минотавр“. „Брешиа“ еще генерирует N-волны. Количество атакующих рыб не растет, по-прежнему пятьсот двенадцать».

Значит, других рыб в окрестностях нет. Будь у Уильяма лазеры, он бы сейчас перебил всех чудищ. И «Виктория» помогла бы… Нет, у нее всего две лазерные пушки. Она создана не для сражения, а для скорости. Рыбы расправились бы с ней в два счета.

– Капитан Сифорт! – раздался вдруг голос Вакса. – Ненависть тут ни при чем. Это была зависть. Я тебе всегда завидовал.

И опять тишина. Легкий удар.

– Говорит лейтенант Стейнер. Отсек пристыкован.

– Передача информации завершена, – доложил Уильям. – Численность рыб стабилизировалась. Как и раньше, пятьсот двенадцать штук. Все лазеры и все системы жизнеобеспечения выведены из строя. Предотвратить дальнейшее разрушение станции нечем. – На дисплее высветились буквы: «С Богом».

Я с содроганием взглянул через иллюминатор на станцию. Рыбы облепили ее, вгрызались, лезли внутрь. Открылся люк шлюза, послышался чей-то приказ:

– Джефф, отведи его в корабль. Я полечу за Хольцером.

Меня подхватили крепкие руки.

– Живее, Сифорт! Мы должны успеть к капитану Хольцеру.

Пытаясь встать, я успел прочитать на дисплее последние слова Уильяма:

«ОТЧЕ НАШ, ИЖЕ ЕСИ НА НЕ-БЕСЕХ! ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЕ, ДА ПРИИДЕТ ЦАРСТВИЕ ТВОЕ, ДА БУДЕТ ВОЛЯ ТВОЯ, ЯКО НА НЕБЕСИ И НА ЗЕМЛИ. И НЕ ВВЕДИ НАС ВО ИСКУШЕНИЕ, НО ИЗБАВИ НАС ОТ ЛУКАВАГО».

Вспыхнул ядерный взрыв, ослепительные лучи пробились даже сквозь темные светофильтры иллюминаторов.

Меня подняли, потащили в шлюз «Виктории». Кровь капала мне на мундир. Кто меня тащит? Да это же гардемарин Рикки Фуэнтес!