Дж. Грегори Киз - ТЕМНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ: РОЖДЕНИЕ ПСИ-КОРПУСА

– Это интересно.

Он просмотрел бумаги на столе. Среди них был альбом для рисунков, и Кевин открыл его. На первых десяти листах были изображены пейзажи – в стиле импрессионистов, выполненные карандашами и пастелью. Но где-то посередине альбома тема и стиль резко менялись. Вначале шли многочисленные изображения насекомых – стрекоза, несколько различных жуков, другие существа, которых Кевин не узнал. На другой странице пастелью был нарисован жук – этого жука Кевин узнал, хотя и не знал его названия, – один из тех переливающихся, словно выкрашенных "металликом", зеленых жуков. Рисунок был раскрашен очень тщательно.

Оставшаяся часть альбома была заполнена подобными рисунками. Перебирая разбросанные по столу бумаги, Кевин нашел еще несколько набросков. А потом и еще один блокнот с рисунками.

– Мистер Расков был энтомологом – профессионалом или любителем? – спросил он.

Давьон пожала плечами.

– У меня нет таких подробностей, коль на то пошло. В данных, которые вы мне передали, ничто на это не указывает. – Она заглянула через его плечо, ее тело почти касалось его. – Похоже, интерес возник недавно. Видите? Он ставил даты на своих рисунках.

Кевин пролистнул альбом назад. Если пейзажи были нарисованы более трех месяцев тому назад, то зарисовки насекомых появились за три дня – с 3-го по 5-ое мая.

– Должно быть, он рисовал без остановки все три дня.

– Сбой в лаборатории произошел 5-го мая. Расков умер 5-го мая.

– Вы полагаете, что жуки настолько заполонили его разум, что его хватил удар? – спросила Давьон.

– Не знаю. Инсульт легко сымитировать.

– Вы думаете, что его убили из-за внезапной любви к жукам?

Кевин провел пальцем по альбому.

– Давайте закончим все здесь. Я хочу поговорить с начальником мистера Раскова.

– Он был одним из наших самых квалифицированных коммерческих телепатов, – сказала Фреда Ной. Ее почти круглое лицо сморщилось в попытке изобразить горе. – Это так ужасно. Вы знали его?

– Я нет, – ответил Кевин.

– И я, – добавила Давьон. – Но вы можете рассказать нам, кто были его друзьями?

– Бедняга, он мало с кем дружил. Он многое держал в себе. Сами знаете, телепат. – Ее оливковая кожа посерела. – О, боже, я не хотела… конечно же, вы знаете.

– На самом деле, – сказала Давьон, – мистер Вацит, конечно, не телепат. Я – телепат, но я не обижаюсь. Многие, кто вынужден проникать в чужие разумы, становятся замкнутыми. Иногда приходит прилагать усилия, чтобы не узнать секреты других людей.

Кевин ощутил признательность. Давьон очень хорошо играла свою роль "плохого следователя" – она виртуозно поддерживала допрашиваемых в подвешенном состоянии.

Обычные люди опасаются тэпов, и, прояснив свою роль, она выводила Кевина вперед – теперь, на контрасте, нормал мог отождествить себя с ним и даже довериться ему.

Если бы только он мог сыграть свою роль получше…

– Госпожа Ной, – сказал он успокаивающе, – у меня есть список переговоров, за которыми наблюдал мистер Расков в начале мая, и я искренне благодарю вас за то, что вы передали его нам. Там есть кое-что, что мне не понятно – Kuchinsky-Behn?

– А. Маленькая канадская компания, занимающаяся биотехнологиями.

– Часть более крупного конгломерата Tangent?

– Полагаю, что да.

– Представители на встрече – Кухински от Kuchinsky-Behn и Роланд Хаммерштайн от вашей компании? Можно побеседовать с мистером Хаммерштайном?

– М… Нет, мне очень жаль. Мистер Хаммерштайн был переведен в филиал в Сандакане. note 24 Note24 Сандакан (Sandakan) – город в Малайзии на северо-востоке острова Калимантан. – Прим. пер.

– Тогда, возможно, позднее. Но у вас есть стенограмма?

– Да, конечно. Вы хотите получить копию?

– Буду признателен.

Повернувшись к компьютеру, она вызвала файл, распечатала его и передала бумаги Кевину.

– Благодарю вас, госпожа Ной. Пока что это все. Вероятно, я еще захочу поговорить с вами.

– Конечно, я буду рада помочь, чем смогу.

– Не нужно нас провожать, спасибо.

Когда они вернулись в холл, и рядом никого не было, Давьон вновь примерила свою улыбку.

– Я решила, что вы угостите меня ужином, мистер Вацит, – проинформировала его она.

– Госпожа Давьон, у нас много дел. Если вам нужно что-то перекусить, я уверен, здесь есть столовая, или вы можете заказать обед в номер…

– Посмотрите на часы, мистер Вацит. Шесть часов. Рабочее время закончилось, и для допроса вы здесь больше никого не найдете. А вы ведь не хотите, чтобы я подтвердила слухи в отношении вас, верно? Я надеялась, что смогу рассмеяться им в лицо – и сказать всем, что требуется лишь подобрать нужный ключик, чтобы отпереть фонтан остроумия, бьющий внутри вас.

– Госпожа Давьон, я работаю над делом, которое оказалось довольно сложным. Меня не обучали работе детектива, и, однако, меня попросили выполнить подобную работу. Я…

– Вы расстроены. Вашему разуму – и вашей плоти – нанесен чувствительный удар, вы скованы. Расслабьте одно, и другое тоже придет в норму. Так говорил мой дед, очень мудрый андоррец. Я действительно вынуждена настаивать – ради пользы дела.

Он кивнул, неожиданно осознав суть проблемы.

– Ради пользы дела.

Шагая по залитой солнцем улице, он посмотрел на нее.

– Ладно. Что вы не хотели говорить в здании?

– Иногда вы бываете просто непрошибаемым, мистер Вацит.

– Возможно. Простите, что я не сразу догадался. Итак, в чем дело?

– Я пока не в настроении для беседы. Насколько я помню, вы согласились угостить меня ужином.

– По-моему, мы пришли к выводу, что это лишь повод покинуть здание.

– О, нет, я подразумевала именно то, что сказала. Думаю, итальянская кухня подойдет.

– Госпожа Давьон, у меня нет ни малейшего представления, почему вы столь сосредоточены на задаче "раззанудить" меня, но уверяю вас – это совершенно неуместно.

Давьон продемонстрировала ямочки на щеках.

– Неплохо для итальянского вина. В нем есть некая примитивная живость.

– Мы могли бы найти французский ресторан, – ответил Кевин ровно.

Она скорчила гримасу.

– За границей я не употребляю французскую кухню. Слишком жестокое разочарование. В итальянском ресторане потенциальное разочарование значительно слабее.

– А…

– Вы не любите еду, верно?

– Я ее ем. Она поддерживает меня.

– Как я и сказала. Вы ее не любите.

В ответ он положил в рот еще кусок каннеллони.

– О, бог мой, – сказал он. – Восхитительно. Мне даже петь захотелось. – Он положил вилку на тарелку. – Ну а теперь, пожалуйста, расскажите мне, что вы там обнаружили?

Она закатила глаза – опять – и поставила бокал на стол.

– Вы так непоколебимы в своем желании не доставлять себе радость. Вот вы сидите в обществе очень красивой женщины…