Дж. Грегори Киз - ТЕМНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ: РОЖДЕНИЕ ПСИ-КОРПУСА

Президент Элизабет Робинсон не обладала внушительной внешностью, но взгляд ее серо-стальных глаз буквально подавлял. Ее почти квадратное, черное, как смоль, лицо ярко демонстрировало сильный характер – значительно сильнее вживую, нежели на фотографиях и портретах.

– Сенатор Кроуфорд, очень рада видеть вас вновь.

– Госпожа президент, я безмерно рад этой встрече, – сказал Ли.

– Садитесь, прошу вас. Кофе?

– С удовольствием.

Она сделала знак, и каждому из них принесли чашку кофе.

– Ну что ж, вначале давайте поздравим друг друга, верно? Я знаю, что еще когда я родилась, вы трудились над созданием объединенного и независимого MRA. Сегодня вы получили то, что хотели.

– Я не смог бы добиться этого без вашей помощи.

Она пожала плечами.

– Благодарите Вильяма Каргеса за спасение моей жизни. Центавриан – за их появление. И судьбу. А потом уж и я приму вашу благодарность. – Она сделала глоток кофе и поставила чашку на стол. Откинувшись в кресле, она посмотрела на него поверх сведенных пальцев. – Однако, в отличие тех остальных, кому вы благодарны, я хочу попросить вас об одолжении.

– Я предрасположен к одолжениям для вас, госпожа президент. Что вам угодно?

– Я хочу, чтобы вы ушли в отставку с поста сенатора.

Он моргнул, но не сумел сразу найти ответ. Он все еще искал подходящий, когда она продолжила.

– Хартия Пси-Корпуса гласит, что его руководитель должен назначаться президентом – пожизненно. Мне нужно, чтобы вы были там. Вы обладаете знанием специфики, персоналом – вы были в MRA с самого начала.

Он усмехнулся.

– Ваша популярность среди сенаторов вряд ли возрастет после такого.

– Это мое последнее условие. К черту сенаторов. Вы созданы для этой работы.

Ли сделал вид, что раздумывает.

– Я все равно не собирался переизбираться еще раз. Госпожа президент, если я вам нужен, то вот он я.

– Идеально.

– Госпожа президент, мне интересно…

– Сенатор?

– Я осознаю, что доступ к центаврианам по-прежнему крайне ограничен. Даже Сенату пока не позволили встретиться с одним из них. Но… я уже старик. Я ждал всю свою жизнь, чтобы встретиться с реальным, живым инопланетянином. Мне интересно, можно ли удовлетворить мое желание.

Она снова выпила немного кофе.

– Думаю, встреча главы Пси-Корпуса ЗС с послом центавриан для обсуждения проблемы телепатов у наших рас – вопрос чрезвычайной важности для нашей безопасности. В конце концов, наши гости заявили, что Земля – их давно позабытая колония, ведь верно?

– Вы настроены скептически.

– Мы урегулируем это без шума. Но – первый постоянный посол прибудет сюда через месяц. Думаю, я смогу организовать вашу встречу с ним в первую неделю.

– Госпожа президент, моя признательность будет вечной.

– Мне жаль, что ты не можешь пойти, Кевин.

Кевин пожал плечами.

– Все нормально. Я беспокоюсь лишь о безопасности.

– Как и они, по-видимому. Твоя машина может последовать за мной до их резиденции. Сомневаюсь, что я долго пробуду внутри.

– Я буду ждать вас снаружи. Вы сможете рассказать мне обо всем за бокалом вина.

– Можно подумать, ты будешь пить, – Ли уже собрался сесть в машину, но обернулся к своему помощнику. – Мне было ужасно жаль услышать о Нинон Давьон, Кевин. Я знаю, что вы были друзьями.

Кевин кивнул, почти незаметно.

– Она погибла, выполняя свой долг. Она бы так хотела.

– Мне очень жаль девочку.

Кевин прочистил горло.

– Вам лучше идти, сенатор.

– Верно. Скоро увидимся.

Он нырнул в машину. В следующее мгновение она тронулась.

Он смотрел на улицы Женевы, по которым они проезжали. Здания, которым больше тысяч лет, впритык с современными офисами, которые, как казалось, были построены вчера. Он подумал о книгах, которые он читал в детстве, – классические романы XX и XXI веков. Сколько раз там описывался Первый Контакт? Сколько раз изобреталось будущее?

Иногда вы осознаете, что живете в будущем, а иногда – нет. Мальчишкой он стоял под звездами с фонариком и светил им азбукой Морзе, надеясь, что его увидят. Он странствовал во времени – через все 80 сложных лет – чтобы в итоге увидеть то, о чем мечтал мальчишка.

В итоге путешествия во времени причиняют больше боли, чем он мог вообразить, но они стоят того. Стоят ноющих костей, отдышки. Стоят, потому что он продолжал стремиться к своему призу. Потому что, черт побери, его путешествие запомнится остальным.

Машина сделала нечто странное, раздалось шипение, потом еще одно. Он с непониманием смотрел, как стекло, через которое он наблюдал за улицами, покрылось узором из снежинок, – все это сопровождалось вибрацией, но полным отсутствием звука.

Затем неожиданно возникло сияние, ослепительное ужасное сияние, и звук, который длился лишь мгновение – до того, как лопнули его барабанные перепонки. А затем наступила темнота.

Вероятно, он пришел в себя парой секунд спустя, чтобы ощутить боль, подобной которой он никогда не чувствовал. Видимо, один его глаз перестал видеть, но другой завороженно смотрел на острый конец кости, торчащий из его бедра.

Что-то в его груди булькало при дыхании – словно все внутри заливалось густым сиропом.

– Стерва, – подумал он. – Вот стерва.

Как и всегда, он имел в виду вселенную.

Он лежал, и его дыхание становилось все чаще и чаще. Неужели они не могли подождать другого часа? Просто через час?

Он подумал, где все остальные. Кендра, Элис, Том, Блад, Шелл… Кевин. Ему хотелось бы снова увидеть Кевина.

Он хотел бы увидеть центаврианина, черт побери.

И потом Кевин оказался рядом, наклоняясь над ним. Он попытался дотянуться до лица паренька, смахнуть слезу с его щеки, но его…

Он моргнул, и увидел центаврианина. Должно быть, он услышал звук взрыва и вышел из здания, чтобы узнать, что произошло. Он выглядел в точности так же, как и на экране – волосы, зачесанные назад, лицо землянина – и одновременно нет. Острые зубы.

– Назло тебе, стерва, – сказал он вселенной.

И умер.

"Чертовски мило для тебя, Кевин".

Голос пришел из темноты, Кевин вряд ли смог бы определить, где он. Сконцентрировавшись, он, возможно, сумел бы, но оно того не стоило. Он протер глаза.

"Он заслужил это", откликнулся он. "Несмотря ни на что, он заслужил, как минимум, право увидеть центаврианина".

"Кажется, я не видел, чтобы ты плакал, Кевин".

"Я и не плакал – не плакал с тех пор, как моя мама умерла, обнимая меня".

"А теперь ты переживаешь из-за какого-то нормала – и не простого, а нормала, виновного в существовании Пси-Корпуса".

"Манки, ты не о чем не переживаешь, пока можешь все взорвать".

"Я не вижу твоих возражений. Ты мог в любой момент остановить меня. Я силен, но подобного тебе, Малыш, еще не было. Даже Блад так и не узнала тебя. Я – единственный, кто знает, да и то лишь потому, что вырастил тебя".