Роберт Силверберг - Скрытый талант

Он усмехнулся. «КЕЧНИ ЗНАЕТ СВОЕ ДЕЛО, – невольно восхитился про себя Дэвидсон. – ЕСЛИ Я ВЫЖИВУ ЗДЕСЬ, ТО СМОГУ ВЫЖИТЬ В ЛЮБОМ ДРУГОМ МЕСТЕ, ПРИ ЛЮБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ».

Расправив плечи, с улыбкой на губах, он твердым шагом направился к центру городка.

Навстречу ему шагнул добродушно улыбающийся высокий мужчина с лицом, загорелым до черноты.

– Хэлло, незнакомец. Моя фамилия Домарк. – Я – мэр этого города.

Кажется, вы здесь новичок?

Дэвидсон утвердительно кивнул.

– Я только что с Дариака-3. Хочу здесь попытать счастья.

– Добро пожаловать, дружище, – голос Домарка звучал очень приятно. – Жаль, что вы опоздали на наше маленькое утреннее шоу.

– Да, в самом деле жаль, – выдавил из себя Дэвидсон. – А что, у вас тут много хлопот с ведьмами и колдунами?

Лицо Домарка помрачнело.

– Да, всякое бывает. Случается, кто-то выкидывает разные там штучки. Но мы таких быстро отправляем к их праотцам на небо. Разная нечисть нам тут не нужна, приятель.

– Вас можно понять…

– Вот недавно один парень с Ланаргона-7 работал у нас пчеловодом.

Парень хороший во всех отношениях – молодой, с головой на плечах. Все поглядывал на мою дочь. Нам всем он нравился. Никто не мог про него подумать, что он… хмм… неправильный человек.

– Колдун?

– Ну да, конечно. Целый улей пчел накинулся на него и принялся нещадно жалить. А он, что ты думаешь? Так весело посмотрел на них, и тут из кончиков пальцев его рук появился самый настоящий огонь! – Домарк тряхнул головой, увлеченный воспоминаниями. – Всех пчел сжег дотла… Даже не сопротивлялся, когда мы его вздернули на суку.

– Вздернули? Почему не сожгли?

– Этих ребят, имеющих дело с огнем, бесполезно жечь. Мы их сразу же вешаем.

«ОДИН ИЗ ЛЮДЕЙ КЕЧНИ, ВОЗМОЖНО, – подумал Дэвидсон. – ПИРОТИК,ТРЕНИРОВАВШИЙ ЗДЕСЬ СВОИ СИЛЫ. ДОЛГО НЕ ПРОДЕРЖАЛСЯ».

Секунду он пожевал нижнюю губу.

– Где здесь можно остановиться? Снять комнату или что-нибудь в этом роде?

Комната нашлась в доме семьи Райнхарт, на маленькой ферме в десяти минутах ходьбы от центра деревни, где было вывешено объявление о найме рабочей силы на летний сезон.

Он вселился в тот же вечер, распаковал свой объемистый чемодан и повесил скромные пожитки в шкаф. Затем спустился вниз к хозяевам.

Семья состояла из пяти человек. Сам Райнхарт был лысеющим мужчиной пятидесяти или около того лет, с добродушным лицом, покрытым густым загаром, который приобретается в течение длительных лет работы под открытым небом. Его жена, женщина внушительных размеров, носила старомодный передник. Она имела сочный мужской баритон и излучала простоту и гостеприимство деревенского дома. Это был образец семьи, который давно уже не существовал на столь искушенной планете, как Земля.

У них было трое детей: Джани – длинноногая, стройная девица лет семнадцати, Бо – хмурый, мускулистый восемнадцатилетний подросток и Бастер – коротышка одиннадцати лет от роду. Счастливое семейство, подумал Дэвидсон.

Он вышел из комнаты – с трудом заставив себя открыть и закрыть дверь рукой – и начал спускаться по лестнице. На четвертой ступеньке Дэвидсон поскользнулся, и, чтобы сохранить равновесие, ему пришлось мгновенно применить свои силы. Стоя, он так и проехался по лестнице вопреки законам гравитации. Когда до Дэвидсона дошло, что он натворил, на лбу у него выступила испарина.

НИКТО НЕ ВИДЕЛ. Никто ничего не видел НА ЭТОТ РАЗ.

Но сколько еще раз он так ошибется?

Минуту-другую Дэвидсон подождал, пока кровь отхлынет от щек, станет нормальным дыхание, и лишь затем вошел в комнату хозяев. Все Райнхарты были в сборе.

Джани бросила на него равнодушный взгляд и сказала, обращаясь ко всем присутствующим:

– Ужин готов.

Дэвидсон уселся. Райнхарт, как глава семьи, прочитал короткую молитву за здравие, замолвив слово и о Дэвидсоне, как о новом работнике в их семье. Затем в дверях появилась Джани с подносом в руках, на котором была большая чашка дымящегося супа.

– Пальчики оближете, – пообещала она.

Бо и Бастер подвинулись, чтобы дать ей возможность поставить поднос на стол. Он уже коснулся стола, когда случилось ЭТО. Дэвидсон видел все с самого начала и от сознания своего бессилия до крови прикусил нижнюю губу.

Чашка стала скользить к краю подноса. Он смотрел, и все ему виделось словно в замедленной съемке. Шипящие капли скатывались с края подноса и невыносимо медленно капали на его правую обнаженную руку.

Слезы боли проступили на его глазах, и он не знал, что было для него больнее – шипящие раскаленные капли на руке или сознание своего собственного полного бессилия – ведь он мог отшвырнуть поднос к самой стене, не пошевелив даже пальцем!

Джани высвободила поднос из рук и тут же под несла их ко рту:

– О боже, Ри, я этого не хотела! Сильно больно?

– Ничего, как-нибудь переживу. Не бери в голову.

Он обмакнул остатки супа со стола салфеткой. Боль понемногу стала утихать.

«КЕЧНИ, КЕЧНИ, ОТПРАВИЛ ТЫ МЕНЯ НЕ НА КАКОЙ-НИБУДЬ ПИКНИК!»

Райнхарт-старший дал ему работу в поле.

Основной сельхозкультурой на Мондарране-4 были так называемые длинные бобы, стручки которых местные обитатели поглощали в неумеренных количествах. Их мололи, как пшеницу, хотя это было и не единственная от них польза. Под жарким солнцем Мондаррана урожай созревал три раза в год.

Райнхарты владели маленькой фермой, размером около десяти акров, на склоне холма близ небольшого мутного озерка. Подходило время второго урожая, а это означало, что не за горами работа по сбору стручков с низкорослого кустарника.

– Нагибаешься и дергаешь вот так, – терпеливо объяснял Райнхарт Дэвидсону. – Затем оборачиваешься назад и кладешь стручки в корзину.

Райнхарт укрепил корзину за плечами Дэвидсона, надел свою собственную сбрую, и они вместе приступили к работе. День выдался особенно жарким. На этой чертовой планете вечно царит полдень. Дэвидсон сплюнул на землю.

Сизокрылые мухи назойливо вились около низких кустов с бобами. Дэвидсон изо всех сил старался поспевать за Райнхартом, но уже на следующей грядке отстал от него на добрых десять футов.

Работа была тяжелой. Дэвидсон чувствовал, как руки его немеют, покрываясь потом. От соприкосновения с грубой шелухой плода раздражалась кожа рук, спину ломило от тяжести корзины и от постоянных наклонов. Вниз, вверх, вниз… и так до бесконечности.

До боли сжав челюсти, Дэвидсон с трудом заставлял себя идти дальше.

Соленые ручьи пота стекали с лица за ворот рубахи. Одежда почти вся намокла от пота. Вот и конец грядки. Разогнув спину, Дэвидсон увидел, что Райнхарт стоит рядом, упираясь руками в бока, как ни в чем не бывало. На его лице не было даже намека на усталость. Он широко улыбнулся.