Стивен Дональдсон - Подлинная история. Прыжок в столкновение.

Как только открылся внутренний люк, Энгус метнулся в сторону и прижался к стене: предосторожность, подсказанная инстинктом.

Инстинкт не подвел. Какой-то человек ждал его.

На первый взгляд, он выглядел целым и невредимым. Несколько растрепанная шапка седых волос лишь усиливала впечатление властности. На плечах туники красовались капитанские нашивки. В руке незнакомец сжимал лучемет.

Энгус едва не заорал «Не стреляй!», хотя передатчик его скафандра был отключен, и крика бы все равно никто не услышал.

– Я капитан Дэйвис Хайленд, – промолвил седовласый, – Энгус Термопайл, вы арестованы. – В динамиках скафандра эти слова звучали как безумный бред, не имеющий отношения к реальности. – Мы реквизируем ваш корабль.

Слова капитана были обращены к Энгусу, но глаза – нет. И его оружие было нацелено на заднюю часть отсека.

Энгус приметил обваренную кожу лица и понял: во время взрыва капитан ослеп.

И все же пытался блефовать…

Реквизирует мой корабль? Мой корабль?

Пробормотав грязное ругательство, Энгус выстрелил. Луч расплескал тонкую струйку крови метров на тридцать но коридору.

– Прошу прощения, капитан Дэйвис Хайленд, – проговорил он с издевательской любезностью. – Боюсь, что моего корабля вам не видать.

На полу валялись клочья разорванного лучевым ударом тела. Энгус пнул их ногой и отправился искать двоих уцелевших. Он начинал чувствовать себя гораздо лучше.

Мостик находился в той же части корабля, что и шлюз. Поначалу Энгус направился туда. Он двигался осторожно, выставив вперед оружием присматриваясь, прежде чем нырнуть в какой-либо проход, ибо понимал: ему необходимо обнаружить этих двоих первым. Но его осторожность пропала втуне: по пути к мостику он никого не встретил, а добравшись туда, обнаружил человека, не представлявшего для него угрозы. Он лежал, привалившись к рулевой панели, и, судя по виду, умирал. Внутреннее кровоизлияние, сообразил Энгус. Беспокоиться не о чем.

Он столкнул пилота с противоперегрузочного кресла, и от боли тот пришел в себя – чего Энгус и добивался. Убедившись, что беспомощный враг его видит, Термопайл выстрелил, превратив человеческое тело в кровавые ошметки.

Оставалось покончить еще с одним. А потом взять воздушные фильтры. И резервуары с водой. И все прочес, что стоит прихватить.

Само собой, не помешает прибрать и корабельную базу данных, подумал он, но, бросив взгляд на главный компьютер, понял, что база данных уже уничтожена. Видимо, упрямый капитан Дэйвис Хайленд (может быть, автоматически) стер ее, поняв, что корабль падает на астероид. Жаль, значит, содержавшиеся в компьютере дорогостоящие секретные сведения нельзя будет использовать против их бывших хозяев. «Ну и хрен с ним, с чертовым копом, – решил Энгус, – долбать его во все дырки, благо я их в нем порядком понаделал…»

Приободренный этой мыслью, Энгус отпихнул в сторону останки и уселся за пульт контроля. Вторичные системы управления жизнеобеспечения отсеков еще действовали, из чего следовало, что на обломках корабля оставался запас энергии. Перенастроив сканер на внутренний обзор, Энгус принялся искать последнего из уцелевших.

Прибор зафиксировал его в отсеке, обозначенном как вспомогательный мостик.

Термопайл зарычал. С этого вспомогательного мостика еще имелась возможность пальнуть в «Красотку».

Поспешно, поскольку теперь он знал, где находится его добыча, и не нуждался в мерах предосторожности, он направился на вспомогательный мостик, чтобы убить последнего члена экипажа.

В нужный отсек он ворвался с оружием наготове, намереваясь сначала стрелять, а потом уж думать. Но не выстрелил.

Мори Хайленд остановила его, не шевельнув и пальцем, не вымолвив ни слова, вообще не отреагировав на его появление ничем, кроме неподвижного, полного ужаса взгляда, – словно некое омерзительное зрелище лишило ее способности видеть.

Несколько мгновений он даже не осознавал степени собственного удивления от того, что нежданно обнаружил на борту женщину.

Хотя ему было точно известно, что кроме нее никого в живых не осталось, этот безумный взгляд заставил его непроизвольно оглядеться по сторонам и попытаться понять, что повергло ее в такой ужас.

Вокруг ничего не было. Даже мертвых тел. Женщина находилась здесь одна: она уцелела при взрыве и не видела, как погибли ее спутники.

Какое-то неосознанное сомнение заставило Энгуса Термопайла присмотреться к ней снова и покрепче перехватить ружье.

Кажется, она по-прежнему не замечала его. Ее взгляд оставался скованным внутренним ужасом, Энгус же не привлекал ее внимания, словно сама его материальность не давала ему возможности вторгнуться в кошмарное видение. Женщина явно была в шоке. Если ничего не предпринять, она останется в этом состоянии надолго, и лишь со временем придет в себя. Или соскользнет в безумие.

Ни малейшего желания предпринимать что-либо по этому поводу у Энгуса на было.

И тут женщина заговорила. Болезненным шепотом словно ее голос ослаб от истошных криков, она промолвила:

– Дай мне умереть…

Энгуса – под скафандром! – снова прошиб пот.

– Мне не нужна помощь. Дай мне умереть. Уходи…

Он уставился на нее, не подозревая, что в этот миг выражения их лиц были несколько похожи. Присмотревшись, Энгус отметил, что хотя черты ее были искажены страданием, они все же сохраняли сходство с обликом капитана Дэйвиса Хайленда. На комбинезоне женщины красовалась нашивка: «Лейтенант М. Хайленд». Дочь капитана? Вполне возможно. Экипажи кораблей нередко комплектуются из родственников. Даже полицейских кораблей. Особенно полицейских. Для них верность даже важнее, чем являющиеся становым хребтом цивилизации власть и деньги. Правда, с виду она очень молода. Возможно, это ее первый полет.

– Уходи…

Интересно, из-за чего это ей так приспичило умереть?

– Почему? – спросил Энгус, включив микрофон скафандра.

В динамике его голос звучал хрипло, напоминая металлический скрежет сталкивающихся кораблей.

– Что ты с ними сделала?

Неожиданно женщина обхватила руками голову и зашлась в тонком, приглушенном плаче.

– Кончай выть! – рявкнул он. – И выкладывай, что ты здесь отмочила. А вздумаешь молчать, так я с удовольствием выколочу из тебя всю правду.

Ее плач превратился в пронзительный, истерический вопль.

– Заткнись! – Энгус замахнулся на нее ружьем. – Они все сдохли. Твоего папашу я сам пристрелил. Никто тебя не услышит. Заткнись!

Это заставило ее вздрогнуть и поднять глаза. В них начало понемногу просачиваться осознанное выражение, и с нескрываемой мукой она смотрела на Энгуса долю секунды, а потом спросила:

– Он выжил? Он был жив?