Стивен Дональдсон - Подлинная история. Прыжок в столкновение.

Он держал Мори на коленях и обнимал ее, хотя она была уже большой девочкой, и при других обстоятельствах такие телячьи нежности показались бы неуместными. Его голос звучал отчетливо и ровно: то был голос человека, считавшего верность долгу до смертного часа первейшей из добродетелей. Но все же он не мог сдержать слез: они текли по его щекам и капали на грудь Мори.

– Мы приняли сигнал бедствия с перевалочного хранилища руды за Пределом Ориона. На хранилище было совершено нападение. Жестокое нападение. Пиратский корабль уничтожил жилые модули и центры управления, захватил всю подготовленную к отгрузке руду и скрылся. Наверное, знай пират, что мы находимся неподалеку, он не решился бы на такой дерзкий разбой. Но о нашем присутствии никто не догадывался. Мы осуществляли скрытное патрулирование и не давали о себе знать. А приняв сигнал, оставили на разграбленной базе медикаменты и медицинский персонал, а сами пустились в погоню. Пиратский корабль звался «Потрошитель». Он не был скоростным и не имел оснащения для скачка в гиперпространство, но зато обладал вооружением, мощным, как у военного дредноута. Прежде мы никогда не сталкивались со столь сильными пиратами, а в результате получилось, что вступив в бой на расстоянии дня полета с максимальным ускорением от Предела Ориона, мы получили столь серьезные повреждения, что обратный путь занял у нас неделю. Разумеется, мы приказывали ему остановиться. Извещали его об аресте. И были осторожны, поскольку но его энергетическому следу могли определить, что такого корабля мы еще не встречали. Но он удирал, не обращая внимания на наши приказы, так что в конце концов нам пришлось атаковать. Мы были осторожны, но нам следовало проявить еще большую осторожность. А мы оказались слишком самоуверенными. К тому же мы позволили себе поддаться гневу: нас взбесило то, как «Потрошитель» обошелся с перевалочной базой. Но как бы там ни было, Мори, мы копы. Полицейские. Мы не можем открыть огонь по кому бы то ни было, не предоставив ему всех мыслимых возможностей сдаться. Иначе мы были бы ничуть не лучше тех негодяев, с которыми ведем борьбу. Но поскольку осторожности мы проявили недостаточно, а сдаться его уговаривали слишком долго, его первый выстрел разворотил борт «Непримиримого» так, словно у нас не было никакой защиты и ни малейшего представления о маневре ухода с линии огня.

Нас поразил чистый сверхсветовой протонный луч. Неудивительно, что корабль оказался медлительным: такая пушка забирала чуть ли не всю вырабатывавшуюся на борту энергию… – Капитан Дэйвис Хайленд не удержался от того, чтобы даже рассказ о столь трагических событиях не превратить в короткую лекцию. – Вот почему полицейские крейсера не имеют на вооружении подобных орудий. Нам необходимы маневренность и скорость. Мы не можем позволить себе расходовать столько энергии на средства уничтожения.

В тот момент я находился на мостике. Мостик не пострадал, но взрыв причинил такие повреждения, что мы потеряли цель. Кабели приборов наведения оказались перебитыми. Энергия у нас оставалась, однако мы не могли навести орудия. Еще один выстрел, и нам всем пришел бы конец: этого не случилось лишь потому, что «Потрошителю» требовалось время для перезарядки своей пушки.

Непосредственно в тот миг – и еще минуту или две – мне ничто не угрожало. В отличие от твоей матери. Она находилась у пульта наведения, ее пост был возле целеулавливателя. И именно туда ударил луч «Потрошителя». Разумеется, все приборные отсеки располагаются в центре корабля, а не сразу под обшивкой, но луч ударил с такой силой, что не только проделал в борту пробоину, но и нарушил герметичность внутренних переборок. Сварные швы лопнули, и отсек наведения стал терять атмосферу.

Она могла спастись – у нее была на это минута, а то и две. Утечка воздуха происходила не слишком быстро. Твоя мама имела возможность выбраться из отсека и закрыть за собой люк до того, как он был бы задраен автоматически, в аварийном режиме. Но она осталась за приборной панелью. Пока в отсеке оставалось хоть немного воздуха, она пыталась восстановить работу системы наведения и найти цель, чтобы дать нам возможность сражаться.

И ей это удалось, Мори. Вот почему «Непримиримый» уцелел, вот почему я здесь и сейчас говорю с тобой. Он успела поймать цель. Мы ударили по «Потрошителю» всеми огневыми средствами. Ему пришлось маневрировать, а растрачивая энергию на маневры, он не мог пустить в ход свою протонную пушку. Мы не смогли его задержать, но он улетел, получив серьезные повреждения.

А твоя мама погибла. К тому времени, когда она починила прибор, аварийная автоматика уже намертво задраила люк, отрезав разгерметизированный отсек. Ей было не выйти.

Ты знаешь, Мори, смерть в вакууме страшна. Но для меня смерть твоей мамы была прекрасна, как прекрасна была она сама. Она отдала жизнь за своих товарищей. Случись мне умереть так, я буду этим гордиться. И еще я твердо обещаю тебе… – В этот миг, несмотря на слезы, Дэйвис Хайленд стал прежним, истинным орлом с сильными руками и уверенным голосом. – Обещаю, что никто в Службе безопасности не успокоится, пока мы не отомстим за ее гибель. Мы остановим зверства «Потрошителя» и ему подобных. Мы будем безжалостно преследовать всех пиратов, этих извергов рода человеческого.

К тому времени, когда он закончил рассказ, Мори уже приняла решение тоже стать копом. Она слишком стыдилась себя, чтобы сделать какой-либо иной выбор. Ей казалось – хотя, будучи облеченным в слова, это чувство утрачивало правдоподобие, – что причиной смерти матери была ее тайная обида. Поэтому она убеждала себя в том, что ее долг перед миром, отцом, матерью и собой состоит во вступлении в ряды защитников человечества. Но то были лишь слова. Истина сводилась к попытке самообмана и самоотречения.

К слову сказать, как выяснила Мори уже в Академии, изловить «Потрошитель» так и не удалось. Его судьба осталась неизвестной: он мог погибнуть от полученных повреждений, скрыться навсегда, обретя проблематичную безопасность в запретном пространстве, или, сменив шифры и базу данных, чтобы сделать невозможным опознание, благополучно существовать под другим именем. Обещание, данное Мори отцом, так и осталось невыполненным

Тогда, в Академии, она сочла это еще одним подтверждением правильности сделанного выбора. Если «Потрошитель» и ему подобные суда безнаказанно бороздят пространство, значит, в полиции нужны такие люди, как она. Люди, для которых борьба с пиратами – дело их личной чести. Мори стала одной из лучших слушательниц на курсе: отец гордился ею, а будь жива мать, гордилась бы и она. Если же у нее возникали колебания – появлялись сомнения насчет отца, всей полицейской службы или собственной к ней пригодности, – она скрывала их даже от себя самой.